Директор Сергиево-Посадского дома для слепоглухих детей Галина Епифанова удостоена знака «За заслуги перед Московской областью» I степени

Галина Епифанова, директор ФГБУ «Сергиево-Посадский дом-интернат слепоглухих для детей и молодых инвалидов» Минтруда России, удостоена высокой награды – знака «За заслуги перед Московской областью» I степени.

Торжественная церемония вручения прошла в региональном Доме правительства в канун Дня народного единства 4 ноября.

Рассказывает Галина Епифанова:

«Всё началось с того, что 8 октября 2017 года Патриарх Московский и всея Руси Кирилл освятил закладной камень на месте будущего строительства реабилитационного центра для слепоглухих рядом с детским домом. При этом присутствовал губернатор Московской области Андрей Воробьев, который приезжал в город на Сергиев день.

Андрей Юрьевич очень заинтересовался нашей работой, мы провели для него экскурсию по корпусам, познакомили с ребятами, всё рассказали и показали. Думаю, его впечатлил тот факт, что сегодня в нашем детском доме, который один такой на всю страну, около 40% воспитанников – из Московской области.

Сейчас у нас 210 воспитанников в возрасте от 3 до 20 лет. Детей привозят в Сергиев Посад со всей России: из Краснодарского края, с Чукотки, из Сибири… Условия для обучения и проживания очень хорошие. Например, у всех учеников в возрасте от 12 лет есть своя комната, как того требуют современные санитарные нормы.

В этом году детскому дому слепоглухих исполнилось 55 лет. Вначале Загорский детский дом слепоглухих располагался в центре города в относительно небольшом здании, которое сейчас занимает Управление соцзащиты. В 1990 году мы переехали в новый комплекс на улице Пограничной. Изначально он был рассчитан на 100 мест и постепенно расширялся – сейчас у нас более 200 воспитанников. Многое изменилось в системе обучения, наработан большой опыт, который по-своему уникален.

Среди детей стало меньше тотально слепоглухих. Из 210 наших воспитанников сегодня только 66 мы относим к слепоглухим. Остальные – слабовидящие и глухие, слабослышащие и слепые. Это связано с тем, что изменились причины возникновения отклонений. Например, раньше более широко встречался вирус Rubella, когда женщины во время беременности болели краснухой. В этом случае у ребенка могут быть повреждены зрение, слух и сердце. То же самое относится и к ряду других инфекций, например менингитных или цитомегаловирусных. Это вообще очень опасно. Буквально вчера, например, мне позвонили и рассказали о ребенке, который родился видящим и слышащим, но после перенесенного менингита потерял и зрение, и слух. Сейчас это редкий случай.

В последние годы к нам чаще попадают глубоко недоношенные дети, которых удалось выходить благодаря современной медицине. Увы, у части из них встречаются серьезные проблемы в развитии, например слепота.

У нас всегда душа болела за наших воспитанников. Мы вкладываем в них столько сил; они растут здесь, взрослеют – а что с ними происходит дальше? Очень часто они не могут более-менее нормально устроиться в жизни, остаются без работы, не могут продолжать обучаться. Конечно, мы стараемся помогать, никого не бросаем, но это было как бы дополнительно, на стороне.

Поэтому у нас была мечта о создании центра, где наши воспитанники могли бы жить после выпуска из детского дома. К счастью, нашлись инвесторы и благотворители, которые готовы дать средства на строительство.

Наместник Троице-Сергиевой Лавры архиепископ Сергиево-Посадский Феогност очень заботится о нашем детском доме. Например, в Геленджике, где есть лаврское подворье, нам выделили отдельное здание, куда дети регулярно ездят отдыхать. Во время осенних каникул там побывало 25 наших ребят, все – сироты. Это очень важно, в том числе для их социализации. Они помогают воспитателям готовить еду, убираться, ходить за покупками. Это важный и нужный опыт.

История с реабилитационным центром более сложная. Есть один человек, не буду называть его имени, который очень проникся историей нашего воспитанника из Томской области. Судьба у мальчика тяжелая. Ему сейчас 11 лет; в первые годы жизни он был видящий и слышащий, но отчим очень сильно избивал его и даже, как он рассказывал, пытался утопить в бочке. В результате ребенок полностью потерял зрение. Мальчик хороший, умный, развитой, играет на музыкальных инструментах, хорошо поет… И вот представьте себе, что после выпуска из детского дома он, слепой, опять попадет в ту же обстановку. Да, отчима посадили, мать лишили родительских прав, но по общим правилам воспитанник после обучения должен вернуться, грубо говоря, туда, откуда он к нам приехал, так как за ним должна быть закреплена жилплощадь или, если он сирота, ему должны дать квартиру.

Поэтому реабилитационный центр, где часть наших выпускников могла бы жить по достижении взрослого возраста, очень необходим.

Центр будет представлять собой общежитие для проживания на 100 мест. Там же – спортивный и административный комплексы, компьютерный центр, библиотека. Но самое главное, наши воспитанники смогут реализовать полученные во время обучения трудовые навыки и будут востребованы. Предполагается, что в центре откроются керамическая, свечная, картонажная, швейная и другие подобные мастерские. Мы рассчитываем, что реабилитационный центр начнет работу в 2020 году».

STSL.Ru

Как работают с детьми с потерей слуха и зрения в Сергиево-Посадском доме-интернате слепоглухих

Для слепоглухонемых детей мир пуст и беспредметен. Они не могут даже отделить свои внутренние ощущения от внешних, а значит, как-то выделить себя из окружающей среды. Есть ли у такого ребенка будущее? Можно ли вообще его чему-то научить?

Ответы на эти вопросы знают педагоги единственного и уникального в своем роде учреждения «Сергиево-Посадский дом-интернат слепоглухих для детей и молодых инвалидов», основанного ровно 60 лет назад, в 1962 году, учеными Иваном Соколянским и Александром Мещеряковым. Авторы единственного психолого-педагогического проекта, удостоенного Государственной премии СССР, разработали и опробовали свою методику в тогда еще Загорском детском доме.

До Соколянского и Мещерякова считалось, что в этом деликатном деле — обучении слепоглухонемых детей — лучше идти по пути наименьшего сопротивления, то есть посильной коррекции остаточного слуха и зрения, постановки устной речи и т. д. В результате дети могли хоть как-то зарабатывать себе на жизнь, в основном в сфере примитивного производства, но навсегда оставались вне общества.

Вразрез с принятыми установками Иван Соколянский и Александр Мещеряков решили доказать возможность обучения детей с потерей слуха и зрения вплоть до получения ими высшего образования. После проведенного ими в 1970-х годах эксперимента четверо воспитанников Загорского детского дома поступили на психологический факультет МГУ и продолжили заниматься научной деятельностью.

Соколянский и Мещеряков считали, что мышление человека имеет так называемую орудийную основу: простая ложка может дать ребенку доступ в мир человеческого мышления и языка, а значит, в мир литературы, философии и науки. Когда ребенок пользуется ложкой, его действия направляются уже не просто биологией, а формой и предназначением вещей. В этот момент и возникает человеческая психика. У слепоглухонемого ребенка она формируется в процессе овладения навыками, которые заключают в себе предметы быта. И только после этого становится возможным овладеть речью.

Недавно интернат был переименован в Государственное бюджетное стационарное учреждение социального обслуживания Московской области «Семейный центр имени А. И. Мещерякова». На территории площадью 10 гектаров несколько учебных корпусов, игровые площадки с качелями, песочницами, спортивными комплексами, мастерские, строится корпус для выпускников, есть даже теплицы, высажены кусты черной и красной смородины и разбит яблоневый сад. В столовой шумно, будто мы в обычной школьной столовке. В интернате есть дети, которые не видят или плохо слышат, но умеют говорить — благодаря им и создается видимость среднестатистического детского учреждения.

«Главный принцип работы с маленькими детьми — это совместная и совместно-разделенная деятельность», — рассказывает заместитель директора по учебно-воспитательной работе Ольга Александровна Дмитриева. Мы подходим к одному из столиков, Ольга Александровна берет ложку, лежащую перед мальчиком лет пяти: «Если ребенок не видит и не слышит, вот как Сережа, тогда включаются альтернативные средства общения. Как научить его кушать? Смотрите. Сережа, давай руку. Ему вкладывают в руку ложку и, если он слышит, говорят: “Сережа будет кушать”. Если он не слышит, ему предъявляют жест, жестом показывают, что он будет есть. Если он не видит, тогда ложка в руке ребенка, ваша рука на руке ребенка, и совместно с ним его учат есть, производить зачерпывающие движения. А потом педагог свою руку убирает, и ребенок начинает есть сам».

— А как Сережа поймет, что ему нужно идти в столовую?
— У нас очень четкий режим дня. Для этого существует система календарей, которая используется уже много лет. Первый вид календаря — очень определенный, четкий и последовательный. Он каждодневный, в нем каждый режимный момент обозначается для ребенка предметом или символом.

Ольга Александровна ведет меня в игровые комнаты. Здесь мы встречаем девочку лет шести-семи со светлыми косичками, которая доброжелательно здоровается. Ольга Александровна берет Вику за руку и подводит к столику, на нем лежит мешочек. Вместе с девочкой она развязывает веревочки мешочка и начинает по очереди доставать оттуда небольшие предметы. Первой достают маленькую игрушечную тарелку.

— Викуль, давай. Это то, что уже прошло, то, что уже было сегодня. Это тарелка. Что Вика будет делать? Вика будет кушать. Если ребенок способен повторить, значит, он повторяет. Если он не способен, значит, используется жест. С этим предметом Вика идет в столовую. Она знает, куда она идет, то есть деятельность для нее становится предсказуемой. И так по каждому виду деятельности. Этот мешочек — символ учебной деятельности. Вот шапка как символ прогулки, подушка — символ сна, дневного или ночного, ладошка — символ ежедневного занятия-приветствия. И когда деятельность выполнена, допустим, Вика попила, она убирает чашку вот в эту коробку. И переходит к следующему виду деятельности. И так с каждым ребенком в течение дня.

— Сколько нужно иметь любви и терпения. Сложно найти педагогов, персонал? У вас нет проблем с кадрами?

— Ну проблемы с кадрами в любом учреждении могут быть.

— А в чем самая большая трудность в вашей работе?

— Я давно здесь, поэтому мне легко. Тут работала моя мама. Я жила рядом, часто заходила к ней на работу и с детства привыкла общаться с детьми. Я уже сознательно шла учиться в Московский педагогический институт на специальность «дефектология» и работаю здесь с 1990 года.

— Сколько сейчас в интернате воспитанников?

— Около 200 детей с разной структурой нарушений развития. Мы с вами сейчас находимся в учебно-диагностическом отделении для детей с множественными тяжелыми нарушениями развития младшего возраста — от трех до восьми лет. В отделении пять отсеков, отсеки типовые, в каждом — две групповые комнаты. У нас группа — это четыре ребенка. Комнаты оснащены всем необходимым оборудованием, общая спальня, туалет и гигиеническая комната.

— Что значит с разной структурой нарушений развития?

— Дети с тяжелыми нарушениями зрения и слуха и не все разговаривают. Есть дети незрячие, у которых как бы физиологически слух сохранный, но собственной речи у них нет. У таких детей незрелая кора головного мозга, а именно она отвечает за собственную речь, но восприятие речи в бытовом контексте у них сохраняется.

— Чему их можно научить?

— В первую очередь это, конечно, навыки самообслуживания. Но не только: у нас все учителя имеют специальное педагогическое образование. Это дефектологи — специалисты, помогающие детям, страдающим психическими и физическими недостатками, адаптироваться в обществе. Есть дефектологи-логопеды, это коррекция именно речевых нарушений, есть учителя для детей с нарушением слуха, тифлопедагогика — для детей с нарушением зрения, олигофренопедагогика — для детей, у которых снижение интеллектуального развития.

— Все обучение проходит на ощупь?

— Нет, существуют определенные методики. Читать и писать на ощупь научить очень сложно. Для незрячего ребенка, у которого зрительных представлений никаких нет и он не может подражать, к примеру, взрослым, основным принципом работы будет именно обучение практическим действиям навыка самообслуживания — это то, о чем я говорила — совместно-разделенная деятельность.

— Но, видимо, раз у них нет опыта, они могут быть очень творческими и что-то изобретать и придумывать сами?

— Безусловно, потому что вступают в действие другие компенсаторные возможности организма. Известно, что у человека, лишенного зрения, другие органы берут на себя эту утраченную функцию, поэтому обостряются другие способности — очень часто хорошо развит музыкальный слух.

— У вас есть выпускники, которые проявили способности к музыке?

— Да, и продолжают сейчас учиться в Курске, там есть музыкальное училище для незрячих, и наши ребята там делают успехи, кто-то уже окончил. Одна наша выпускница продолжает получать образование уже в институте во Владимире.

— Есть ли такие, кто поступил в высшие учебные заведения по другой специальности?

— У нас была группа воспитанников, которые окончили Павловское училище для лиц с нарушением слуха под Санкт-Петербургом. По специальности «художник-оформитель». Есть окончившие Абрамцевское художественно-промышленное училище. А есть выпускники, окончившие педагогические институты, и сейчас они работают у нас педагогами. Есть те, кто окончил социальный колледж: юридическое направление, таких не много, но есть.

— Мне кажется, юриспруденция — это и для обычных людей сложно. Как же будут справляться ваши выпускники?

— Важно, чтобы были сохранены речевые функции, чтобы они умели читать и писать.

— А читать и писать они будут и без зрения?

— Ну а как же! У нас же существует специальная методика обучения по системе Брайля, рельефно-точечный тактильный шрифт, предназначенный для письма и чтения незрячими и плохо видящими людьми.

Я прошу показать мне, как читают по этой методике. Мы проходим по длинным коридорам через большой просторный вестибюль. Здесь установлены план эвакуации, обозначенный специальными метками, и информационные доски по Брайлю. Везде есть выпуклые стрелочки по стенам.

— Это уже для обученных детей, — комментирует Ольга Александровна.

— А если ребенок еще не обучен и не знает, куда идти?

— Самые маленькие начинают с того, что их, конечно, передвигают за руку, но при этом задают направление. Везде установлены поручни, которые помогают детям, есть метки для незрячих. Вот тут написано: дверной проем, правая часть двери, левая часть двери. Для тех, у кого есть остаточное зрение — подсвечивающиеся элементы — световые ориентиры. И, конечно, есть специальная методика обучения ориентировке в пространстве.

Мы входим в класс, где 11-летний Святослав читает «Робинзона Крузо» Дефо.

— Одна точка — это буква, — объясняет Ольга Александровна, — и по такому же принципу выкладывается вся строчка. Для изображения букв в шрифте Брайля используются шесть точек. Точки расположены в два столбца. При письме точки прокалываются, и поскольку читать можно только по выпуклым точкам, «писать» текст приходится с обратной стороны листа. Текст пишется справа налево, затем страница переворачивается, и текст читается слева направо. Святослав, покажи, пожалуйста, как ты читаешь?

Перед мальчиком коробка с гвоздиками. Святослав смотрит прямо перед собой и «читает» руками практически без запинки: «Вот когда я оценил удобство иметь домашний скот: моя мысль держать коз в загонах была поистине счастливая мысль. Стрелять я не смел, особенно в той стороне острова, где обыкновенно высаживались дикари: я боялся всполошить их своими выстрелами, потому что если бы они на этот раз убежали от меня, то, наверное, явились бы снова через несколько дней уже на двухстах или трехстах лодках, и я знал, что меня тогда ожидало».

— Это ты уже столько прочитал? Считается, что ты быстро читаешь? — я смотрю на Ольгу Александровну, она кивает.  Достает со шкафа печатную машинку: «Когда пишут, есть специальная печатная машинка, или пишут на приборе. На машинке проще писать, единственно сложнее вставлять и вытаскивать, на приборе идет зеркальное отражение. Грифель — такой удобный для пальцев механический штыречек, он похож на шило. Умещается в кисти руки».

— Святослав, может быть, ты тоже станешь писателем? — спрашиваю я.

— Нет, — смеется Святослав, — чем я еще люблю очень заниматься, так резиночками для браслетиков. Браслетики я плету очень быстро. У меня специальные скрепышки есть, — мальчик протягивает мне пакетики и спрашивает:

— А тут какого цвета? Прозрачные?..  А в этом пакетике?..  Цветные? Ага, понятно…

— У тебя, наверное, очень хорошая память?!

Я фотографирую Святослава на память. Он разрешает. Ольга Александровна поясняет:

— В основном у нас дети родительские, поэтому их снимать нельзя. А Святослав — ребенок без родителей. Поскольку мы долго были федеральным учреждением, дети принимались к нам на обучение со всей страны. Мы продолжаем это делать, несмотря на то что теперь являемся учреждением Московской области, так как остаемся единственным подобным заведением в России. Некоторые родители забирают детей на выходные, кто-то, кто живет далеко — на каникулы.

— У вас такая большая территория.

— Да. У нас четыре отделения, каждое находится в своем корпусе. Один блок для малышей до восьми лет. Они потом переходят в учебно-коррекционное отделение — это школа, где дети обучаются по адаптированным основным образовательным программам. До 18 лет. Отделение социально-коррекционное — у нас все 200 воспитанников включены в образовательную деятельность, все обучаются по разным программам — адаптированным для детей с нарушенным слухом и с нарушенным зрением. Кто-то обучается по программам массовой школы. Но и в социальных программах больший упор делается на социализацию воспитанников, на формирование профессиональных навыков. Есть еще медицинский корпус, теплицы, где дети сажают в основном цветы, и у нас очень много мастерских. Есть ткацкая, свечная, керамическая. Работы выпускников потом идут на оформление выставок, на городские фестивали, конкурсы, бывает, продаются на благотворительных мероприятиях. Это творчество. Эти мастерские именно для развития творческих способностей и, конечно, социализации. Строится реабилитационный центр для тех, кто закончил, после 18. Они там будут жить и работать.

Мы подходим к витрине с серебряными и золотыми кубками и вазочками. Ольга Александровна с гордостью смотрит на нее. Там и правда огромное количество наград. И я понимаю, что за этим стоит.

— У нас есть ансамбль «Преодоление», он состоит из наших воспитанников и педагогов. Это ансамбль, в котором незрячие дети поют, а глухие дети, которые не имеют возможности петь, сопровождают пение жестами. Дети участвуют в творческих соревнованиях. Вот это призы за наши победы и участие в разных масштабных мероприятиях. Эти за соревнования по плаванию…

— Они чувствуют себя счастливыми, как вы думаете?

— Наши дети? Я думаю, что да. Конечно. И мы себя чувствуем счастливыми. Дети разные по степени тяжести своего заболевания, но понимаете, вот когда сделан маленький шаг, когда он научился ложку донести до рта, а до этого его кормили из бутылки, хотя ему уже шесть или семь лет, любой малейший успех ребенка — это победа, радость и правда счастье. Конечно, это не день, не два, и, конечно, это кропотливый труд, но вот он донес эту ложку до рта, и мы рады. Радуешься как за своего. Даже больше!

Фото: Наталия Журавлева, sergey-mironov.livejournal.com

«Это для них последняя надежда»

Версия сайта Для слабовидящих

14 июня 2019

РИА Новости опубликовало репортаж о воспитанниках Сергиево-Посадского интерната слепоглухих для детей и молодежи с ограниченными возможностями. Журналисты не просто побывали в заведении — они передали ту атмосферу, в которой тренируется молодежь, для которой погас свет и стихли звуки. ..

«Ба-ла-бан», — старательно вынимает по слогам пятилетняя Оля и, словно желая сделать речь еще яснее, указательными пальцами бьет палочками в воображаемый барабан. Девушка никогда не видела этот музыкальный инструмент, не слышала его дроби.

Как и большинство воспитанников Сергиево-Посадской школы-интерната для слепоглухих детей и молодежи с ограниченными возможностями, воспринимает мир только на ощупь. Это единственное в России учебное заведение, где проходят реабилитацию люди с полной потерей слуха и зрения. Как научить ребенка, живущего в полной темноте и тишине, понимать этот мир — в репортаже РИА Новости.

Абразивный понедельник, меховое воскресенье

По длинным коридорам интерната дети передвигаются только по правой стороне. Идут, протягивая руку. И обязательно прощупывают стены. У них разная фактура: одни комнаты облицованы плиткой, другие покрыты фактурной краской. Это делается для того, чтобы слепые ученики могли ориентироваться в пространстве.

Вот девушка в огромных очках идет вдоль стены. У двери она останавливается, нащупывает на одной из створок барельеф в виде прямоугольника — и ныряет в проем. Такие выпуклые ориентиры есть везде: на индивидуальных шкафчиках для одежды, на ящиках, где хранятся полотенца и зубные щетки. Даже распорядок дня детям объясняют с помощью объемных картинок.

«Слепого ребенка, да еще слабослышащего, нельзя взять за руку и вести, скажем, в столовую. Он не поймет, куда его ведут, может проявить агрессию. Чтобы воспитанник знал свой распорядок дня, понимал, что сейчас нужно сделать, у каждого есть индивидуальный календарь. На карточках в виде объемных изображений изображено то или иное действие: обед, прогулка, учеба, подготовка ко сну, — рассказывает заместитель директора интерната по воспитательной работе Лилия Абдукамалова.

На тумбочке календарь Рената (имена несовершеннолетних в тексте изменены) — мальчик не видит, но частично слышит благодаря слуховому аппарату. На первой странице календаря — значок заметки. Это означает, что в данный момент ребенок хочет слушать музыку. Рядом, обняв трубку, сидит Ренат. Далее в импровизированном дневнике мальчика изображение дерева идет по графику групповой прогулки. Потом ложка – ужин, зубная щетка – подготовка ко сну, подушка – отход ко сну.

Чтобы объяснить детям, какой день недели, они также используют тактильный календарь. Каждая ячейка имеет свою текстуру. Понедельник грубый, как наждачная бумага. Вторник — весь в прыщах. Воскресенье мягкое, как кусок меха. Как только сутки проходят, квадрат снимается. «Слепому и глухому ребенку трудно ориентироваться не только в пространстве, но и во времени. Он ведь не видит, как день сменяется ночью, как движутся стрелки часов. Чтобы дети понимали, что неделя состоит из семи дней, мы создали такой календарь, — продолжает завуч.

Любое абстрактное понятие о слепых и глухих детях дается с трудом. Как, например, объяснить слепому ребенку, что такое солнце? Для этого на прогулке дети подставляют руки и лицо под солнечные лучи и чувствуют: стало тепло. Затем им дают потрогать барельеф с изображением солнечного диска.

«Обязательно будем гулять с воспитанниками в дождь, в снег, при сильном ветре — только так можно рассказать об этих погодных явлениях».

Абсолютно слепых и глухих людей нужно учить даже испытывать правильные эмоции. «Здоровые малыши обычно все повторяют за мамой. Например, вышли, увидели первый снег, мама обрадовалась. Дети копировали эту эмоцию. Отныне они будут радоваться, когда выпадет первый снег. Но наши воспитанники умеют кричать, плакать. Они просто не умеют правильно реагировать на это явление. Педагоги учат их делать это по специальной методике, уточняют сотрудники интерната.

Увидеть руками

Перед абсолютно слепой и глухой девочкой Аленой Капустян лежит учебник по алгебре для девятого класса, напечатанный шрифтом Брайля. По размерам он сравним с альбомом по искусству, по толщине — с томом «Войны и мира». Но это даже не весь учебник, а лишь одна из его семи частей. Математические символы шрифтом Брайля записываются довольно сложными буквами. Решение системы уравнений может занять одну или даже полторы страницы.

Алена написала уже пять. Она готовится к ОГЭ по математике — одному из самых сложных предметов для незрячих. При отсутствии пространственного мышления непросто понять, что такое квадратный корень из числа или как вычислить площадь параллелепипеда. Но Алена справляется. Возможно, потому, что она не была слепоглухой всю жизнь. Она потеряла слух в два года, зрение – в шесть после неудачной операции.

«Она еще помнит, как выглядит мир вокруг, знает форму букв. Поэтому самые сложные термины я могу написать ей на ладошке — и она их читает, — рассказывает педагог Вячеслав Шешнин.

Но тем не менее почти всю школьную программу учитель объясняет с помощью жестов. Алена их не видит, но чувствует. Это называется «говорить рукой». Вячеслав Романович кладет ладонь девушки поверх своей и начинает быстро перебирать пальцы. «В этом уравнении X равно единице», — переводит он для нас.

Почти для всех полностью слепоглухих контактный язык жестов является единственным способом общения. Но не для Алены. Она научилась понимать речь собеседника по колебаниям гортани.

Воспитатель кладет Алене руку на горло, спрашивает, сколько лет она учится в интернате.

«Тринадцать. Я вошла в семь. Сейчас мне 20», — хотя Алёна глотает некоторые звуки, говорит вполне внятно.

Девушка даже научилась общаться с мамой по телефону. «Мы до сих пор не «Я знаю, как она это делает. Видимо, она считывает вибрации лампового динамика, — предполагает воспитатель. — Вообще Алена очень талантлива, читает Шекспира, увлекается театром. Даже играла в постановке Театра Наций». «Взято».

В этом году Алена единственная выпускница детского дома, допущенная к экзаменам. Тем более, что тотально слепоглухой сдает здесь ОГЭ впервые. «Год назад у нас было два ученика, которые сдавали экзамены. Но у них были только проблемы со зрением.

Учитесь жить по крупицам

В соседней комнате четверо младших учеников пишут под диктовку. Двое имеют рукописные устройства для письма шрифтом Брайля, остальные заполняют бумагу в специальных машинках, очень похожих на печатные, но имеющих всего шесть клавиш.

«Научиться писать на устройстве не так просто. Каждая буква в алфавите Брайля состоит из шести точек, которые дети выдавливают стилусом. Но перед тем, как выбить букву, нужно предъявить ее вверх ногами. Не всем это удается. Кому сложно, наберите. На нем всего шесть клавиш, каждая из которых представляет определенную точку, — описывает процесс заместитель директора по воспитательной работе Светлана Заречнова.

«Вчера у нас был концерт», — диктует учитель. Ира, девочка лет девяти, старательно нажимает на клавиши машинки. Ира носит очки с очень толстыми стеклами. Но они не способны заставить девушку видеть хотя бы очертания предметов. Она полностью глухая от рождения.

«Многие наши воспитанницы носят очки, но они только косметические, корректируют вид глаз, — поясняет Заречнова. — Дело в том, что с возрастом глаза незрячих деформируются, выглядят совсем неэстетично. Чтобы исправить этот недочет, мы регистрируем баллы. Также очки защищают зрачки от механических повреждений.

»

Год назад Ире вживили костный имплантат — теперь она слышит отдельные звуки. Однако очень трудно научить этих детей распознавать речь, а затем говорить.

«Ребенок после рождения постепенно учится понимать речь. Поначалу мама использует в разговоре с ним эвфемизмы: «am am» вместо «обедаю», «Bibika» вместо машины. Со временем малыш усваивает все больше слов, учится отличать речь от посторонних звуков. А теперь представьте: глухого ребенка посадили на станок. Мир ожил для него. Но он не понимает, какие звуки в этом потоке важны, а какие нет. Учимся развивать слуховое восприятие, чтобы ребенок начал говорить, — раскрывает тонкости директор детского дома Галина Епифанова.

Не каждый выпускник может это сделать. В классе для младших школьников мы знакомимся со Святославом. Мальчик склонился над блокнотом, почти упершись носом в стол. Правда, буквы еще «прыгают». «Святослав не совсем слепой, но зрение у него очень плохое. Кроме того, что он видит только одним глазом. У него парализована половина лица, рот не закрывается», — рассказывает дефектолог.

Из-за этого, видимо, мальчик вообще не может говорить. Но таких сложных детей в детском доме обучают всем бытовым навыкам. Для этого воспитанников с раннего возраста водят на уроки домоводства.

«Например, как научить полностью слепоглухого ребенка определять, сколько воды налито в кружку? По весу. А если кипит? — приводит пример директор пансиона. «Нашим ученикам требуются месяцы, чтобы освоить самые основные повседневные навыки».

Галина Константиновна описывает, как ребенка учат различать крупинки. Сначала просят разобрать бобы и горох, смешанные между собой по крупам. Когда они справляются, получают более мелкие крупы — рис и ячмень. Затем еще меньше проса и гречихи. «Так мы развиваем тактильную чувствительность рук».

«Они идут домой и забывают то, чему мы их учили»

В Сергиево-Посадскую школу-интернат приезжают дети из разных городов России. Очередей приходится ждать полтора года. «Нам пишут родители или опекуны. Сначала вызываем ребенка на медико-психолого-педагогическую комиссию. Если понимаем, что диагноз соответствует нашему профилю, ставим в очередь, — поясняет Галина Константиновна. — Почти всегда для этих детей и их родителей наша школа-интернат — последняя надежда. Их просто не берут к другим — они не умеют общаться с такими детьми. ”

В Сергиевом Посаде допускаются ученики до 18 лет. Если продолжают обучение — то до 21 года. Потом они возвращаются в свои деревни — и со временем забывают все, чему их здесь учили.

«Это особенно большая проблема для детей-сирот. Они возвращаются в небольшие города или даже села, где им приходится жить в квартирах годами. Работы для них там нет, необходимой инфраструктуры тоже. Постепенно они забывают все, чему мы их учили, становятся недееспособными и попадают в психоневрологические интернаты.

Выход из этого замкнутого круга есть: в Сергиевом Посаде планируется построить центр постинтернатного сопровождения, где выпускники могли бы жить самостоятельно, но под чутким руководством бывших педагогов. Помимо жилых корпусов, в центре планируется оборудовать мастерские, в которых смогут работать выпускники.

«Пока строительство находится на стадии раскопок, закончить его планируют только в 2020 году. Естественно, до этого времени мы стараемся не отпускать наших осиротевших выпускников домой. Пятеро были устроены в Калужском реабилитационно-воспитательном комплексе, один направлен на обучение в Реутов, где осваивал профессию повара. ”

Но что будет, если строительство затянется? Галина Константиновна боится даже думать об этом. Сейчас в интернате обучается 205 воспитанников, из них 29 детей-сирот.

«Россия – в будущее» запускает проект «Звезды – детям»

Благотворительный клуб «Россия – в будущее» совместно с Советом по делам молодежи при Патриархе объявляют о запуске программы «Звезды – детям» и другие инициативы. Председатель Совета по делам молодежи при Патриаршем, Инал Ардзинба , сообщил, что совсем недавно по инициативе Совета при патриархе был создан клуб «Россия в будущее». Наша первая инициатива – поддержка детского дома в Сергиевом Посаде. Основная цель, которую мы ставим в рамках этой благотворительной программы, – создание специального адаптационного центра для выпускников детских домов». что объект работает уже 55 лет: «Мы находимся недалеко от Троице-Сергиевой Лавры. В нашем интернате живут и учатся 200 детей. Это дети с разными отклонениями: полностью слепоглухие, слабовидящие и глухие, слабослышащие и слепые, слепые с недоразвитием речи и другие дети с множественными тяжелыми нарушениями. Они проживают в четырех отделениях: дошкольном отделении; отделение для детей, получающих общее образование, отделение для детей, имеющих интеллектуальные нарушения помимо нарушений слуха и зрения, а также отделение социального труда для подготовки их к профессиям» 9.0003

По словам Галины Епифановой , дети участвуют в творческих мероприятиях, фестивалях и концертах с участием известных артистов: «В этих детей наши педагоги вкладывают много сил. Центр, который мы хотим построить для наших выпускников, обеспечит возможность для дальнейшей реабилитации и подготовки наших воспитанников к самостоятельной жизни.Духовное воспитание — одна из важных задач, которые мы выполняем в нашем учреждении.У нас есть храм, специально построенный для наших воспитанников.Дети ходят в церковь по воскресеньям и в праздничные дни, посещают церковь службы, помогать священнику в алтаре, петь в церковном хоре».

В рамках программы «Звезды — детям» известные российские артисты проведут благотворительные акции, направленные на поддержку детей из социальных учреждений. Призвав помочь детям, народный артист России Николай Басков сказал: «Можно быть богатым или бедным, но главное иметь душу. Неважно, сколько ты зарабатываешь. Но ты можешь писать, читать, развлекайся, гуляй, забывая о том, что это не под силу огромному количеству людей.Посильная помощь не зависит от того, сколько денег ты пожертвовал.Даже если ты пожертвуешь пять рублей, в первую очередь, это духовное послание.