Марион морхаус: 20 потрясающих фотографий Марион Морхаус, первой супермодели 20-х

Евгения Федоровская. Человеческий фактор.: mikhail_golub — LiveJournal

Существует ли мода на моделей? Если да, то «какие сегодня носят», то есть любят?

Общее место.

Тея Бобрикова — в двадцатые, Люд Федосеева и Марион Морхаус — в тридцатые, Лиза Фонсграйвз — в сороковые и Сюзи Паркер — в пятидесятые. Шестидесятые выглядят как Твигги, Верушка и Джин Шримптон. Семидесятые — как Лорен Хаттон, Иман и Кристи Бринкли. Затем — тяжелая артиллерия: Наоми, Клаудиа, Синди, Линда и Кристи, модельная группа «Альфа», сплошь состоящая из амазонок-суперзвезд. Потом — провал. Никаких супермоделей, сплошь яркие индивидуумы и «strong girls». То есть нестандартные такие girls с большими носами, асимметричными ртами и даже — о ужас! — с округлостями, вроде как у Карен Элсон или писательской внучки Софи Даль.

Модели определяют лицо своего времени в не меньшей, а то и в большей степени, чем любой самый главный дизайнер. Доказательство тому простейшее, почти как линейное уравнение. На успешной картинке модель и платье удачно дополняют друг друга. Взгляду приятно, рука тянется к кошельку — задача выполнена, реклама сработала. Теперь займемся вычитанием. Если убрать модель, останется платье, выглядит как кусок ткани. Если убрать платье, останется голое молодое тело, отчего некоторым взглядам будет еще приятнее (но дороже). В выигрыше явно модель.


Кристи Терлингтон, Надя Ауэрман, Синди Кроуфорд, Стефани Сеймур и Клаудиа Шиффер — в латоксе от Версаче позируют гламурнейшему Ричарду Авадону

Шутки шутками, однако при всем нашем пиетете перед стилями, модами и прочими эстетскими заморочками человеческий фактор остается первичным, какой бы ни стоял на дворе год или век. Тем паче сегодня, когда мода все больше и больше сводится к «вторичному» производству, бесконечному возвращению на десять-сто лет назад, к вездесущим vintage и ретро, обновления остается ждать только от новых, простите за тавтологию, лиц — свежих по определению.

Возвращение красоты.

Выделить новых красавиц довольно просто. За нас это делают самые влиятельные и сильные имиджем марки вроде Prada или Gucci. Итак, новая Gucci girl — датчанка Луиза Педерсен, с аккуратным кошачьим личиком, которое умеет неожиданно расплываться в широченной улыбке. У бельгийки Элизы Кромбез, рекламного лица Prada, губы — тоже сильное место. На подиуме и в рекламе Miu-Miu появились сразу две принцессы — ангелоподобная Джессика Стам из Канады и оттеняющая ее своими неожиданно резкими для шведки чертами Мадлен Бломберг. Не забудем новое лицо MaxMara Линду Войтову, недавнюю победительницу Elite Model Look из Чехии. И ее почти землячку, уроженку Словакии Хану Сукупову — она новая муза Calvin Klein.


Крестница Николая II Тея Бобрикова в эмиграции стала моделью дома Lanvin

Объединяет ли что-нибудь этих милых барышень? Почему именно они заключают сегодня выгодные контракты и нарасхват в глянцевых журналах?

«Пожалуй, они все прекрасно выглядят», — говорит сотрудница нью-йоркского модельного агентства Next Каролин Познански, так, как будто в этом есть что-то необычное для модели. «Я имею в виду, что они все высокие, стройные и действительно красивые. Более привлекательные. Совсем не отпугивающие. Доступные», — наконец-то произносит она.

Мнения профессионалов сводятся к одному: произошел окончательный возврат к красоте. Что это означает? Не сильные и не странные, а просто естественным образом красивые девушки. Именно на таких сегодня спрос. Уходит время, когда хвалебными эпитетами были слова «смешной», «мощный» или «интересный». Какая смешная кофточка, какая интересная девочка… хватит уже, отсмеялись.

Свежие, хорошенькие и изящные, девушки, которые прекрасно выглядят даже спросонок, хоть в ночной рубашке. В почете продукт высшего качества. Это самое очевидное, почти поверхностное прочтение.

Есть и поглубже идеи относительно сегодняшнего модельного бизнеса — например, из уст топ-модели, что из новых. Вот что говорит Элиза Кромбез в интервью известному английскому журналу: «После одиннадцатого сентября люди хотят окружать себя сладкими, романтичными, почти миротворческими образами. Я знаю, что я очень во вкусе этого времени. Но ничего стабильного больше нет — завтра ветер может подуть в противоположную сторону». И звезда рекламной кампании Prada абсолютно права. Видимо, интеллект в глазах тоже что-то да значит сегодня.

Быстрая смена идеалов и образцов — такое уже случалось, и не раз. Как только в тридцатых годах прошлого столетия установился, пусть недолгий, но мир между первой и второй мировыми, пошла и вкусовая реакция. «Честные труженицы и хорошие матери тридцатых годов ни в чем не должны были походить на своих предшественниц — декаденток двадцатых, — пишет о той эпохе Александр Васильев. — Вновь была канонизирована традиционная женственность. В моду вошли фигура классических пропорций, нордический тип лица, пышные вьющиеся волосы. «История ходит по кругу: как и сегодня, тогдашнее общество постаралось как можно глубже засунуть голову в песок и как можно дальше отвернуться от разных социально опасных радостей. Отбой — порочным увлечениям девушек-мальчиков, думавших только о чарльстоне, миллионерах и шампанском. Почет — всему классическому и «настоящему».

В нашей модельной истории тоже многое повторилось. Как пишет тот же Васильев в своей книге о русской эмиграции «Красота в изгнании», русские модели задавали тон в Париже двадцатые, продолжили делать это в тридцатые и продолжают в том же духе сегодня — невзирая на все смены стандартов и настроений.

Русский стандарт.

Говорить о «самых красивых в мире русских женщинах» или самых выдающихся русских моделях — такой же дурной тон, как белые медведи на Красной площади. С тем же успехом можно назвать фотомоделей из России самыми малопрофессиональными, неорганизованными и плохо говорящими на иностранных языках. И то и другое будет сильным преувеличением. Но зерна истины в идее о Русской красавице, бесспорно, есть.

Любовь и уважение к нашим девицам приходили на Запад волнами. Первый раз — вместе с первой волной русской эмиграции, после революции 1917 года. Второй — в начале девяностых, вместе с перестройкой.

Когда шлюзы приоткрылись в конце десятых-начале двадцатых годов прошлого века, Европа и Америка получили солидную дозу прекрасно образованных, с изысканными манерами и развитым вкусом девушек самых голубых кровей, сплошь княжон да баронесс. В Париже, Константинополе и Лондоне с ними были знакомы и раньше: высшее русское сословие вовсе не сидело на месте, в своих усадьбах и дворцах, а активно путешествовало по странам и континентам. Уж женщины-то русские всегда были среди постоянных клиенток французских Домов мод и первейших модниц европейского света. В качестве эмигранток эти стильные штучки ни на йоту не утратили своей аристократической выправки. Но потеряли, к сожалению, свои дворянские деньги, которые остались у большевиков. Этой самой выправкой они начали зарабатывать на жизнь. Лучшие манекенщицы, если верить Александру Васильеву, были тогда именно русские. Женя Горленко, Люд Федосеева, Наталья Палей, Мэри Аристова, Гали Баженова, леди Абди, Катерина Ионина, Екатерина (Тея) Бобрикова-Бонне — перечисление одних только имен займет страницу.

Их происхождение использовалось соответствующим образом: кроме «манекен де кабин», то есть постоянно работающих на показах в Доме мод, существовали также «манекен-ведетт», приглашенные звезды, надевавшие наряды Дома во время своих выходов в свет. Для общения с богатыми и высокородными клиентками сложно было найти достойнее работниц, чем русские эмигрантки. Многие из них настолько прониклись служением модной музе, что открыли собственные, вполне успешные ателье и Дома мод, а другие подались в зарождавшиеся тогда глянцевые журналы.

Интердевочки.

Постперестроечная волна открыла миру красавиц не столь породистых, но не менее востребованных. Разрекламированный, спасибо Горбачеву, на весь мир СССР снова оказался родиной не только икры, мехов и матрешек, но и девушек модельной наружности. Они, как и беженки 1917 года, тоже были не вполне сыты, но полны мечтами о работе за границей.

Качественным источником свежей крови в модельном бизнесе был и остается международный конкурс Elite Model Look. Именно там зажглись одни из первых русских звезд девяностых. Татьяна Завьялова победила в 1993-м, Наташа Семанова — в 1994-м. В 1995-м нашим не дали первого места, но со второго по четвертое были Ирина Бондаренко, Мария Битаева и Елена Ляндрес. В 1996-м снова победила четырнадцатилетняя киевлянка Диана Ковальчук, а после победы в 1999 году другой четырнадцатилетней украинки — Вики Семенцовой ведущие модельные агентства мира открыли представительства в Киеве. Годом раньше на конкурсе «засветились» Мария Невская и Ксения Агафонова и получили контракты на рекламу Armani и Gillette соответственно.

Не конкурсом единым: на улицах-в магазинах-в аэропорту были найдены и сами пришли будущие русские топ-модели. Девушка из рекламы духов Eden Ольга Пантюшенкова, лицо Christian Dior Кристина Семеновская, героиня Guess? Лариса Бондаренко (не путать с Ириной). Инна Зобова, близнецы Саша и Лида Егоровы, Ирина Пантаева, Одри Чехова, Колетт Пешехонова, Кристина Цирекидзе, Анастасия Кожисова, Женя Володина — перечислять рекламные кампании, дефиле и обложки этих девушек уже не нужно, их знают и так.

Последнее увлечение фэшн-бизнеса — Наталья Водянова. Милая угловатая шестнадцатилетняя девушка с длинными русыми волосами и широко расставленными голубыми глазами продавала апельсины на нижегородской улице. Там ее заметил скаут агентства Viva. Сегодня Наташе 21 год, она суперзвезда, жена английского лорда Джастина Портмана и мать его сына, и все в один голос твердят о потрясающем сочетании в ней профессионализма, редкого обаяния и абсолютной незаносчивости. Вот они, новый аристократизм и скромность, напоминающие о благородстве первых русских манекенщиц, тех самых — из 17-го года.


Наташа Водянова на последнем парижском показе Chloe

Типажи.

Феномен есть, но поводов для национальной гордости нет. Много манекенщиц из России — это вполне естественно и объяснимо хотя бы теорией вероятности. Большая страна с большим населением дает соответствующий процент профпригодных девушек.

Вот если бы были некий физиологический типаж, характерное «русское» строение лица — патриотический пафос был бы оправдан. На деле все вышеперечисленные девушки настолько разные, что даже канон «широкие скулы, голубые глаза, русые волосы» не работает. От казахских и грузинских до еврейских и татарских примесей — чего только нет в этих лицах. И именно этот замес чаще всего придает интерес, ту самую изюминку и неповторимость.

К слову сказать, у западных людей представление о типичной русской девушке еще больше смещено, вообще непонятно куда. На рекламе «русской» ювелирной марки Faberge красуется барышня с длинными темными, почти черными волосами, тонким носом, темными бровями и темно-синими глазами. Спроси любого русского — он скажет, что это «настоящая итальянка». При этом супруга швейцарского владельца Faberge обладает самыми что ни на есть славянскими корнями и русоволосо-светлоглазой внешностью. Видимо, он считает ее нетипичной.

И дело даже не в многонациональном советском прошлом. Корни доброй половины первых русских эмигранток были перемешаны с благородными грузинскими фамилиями.

В модельном бизнесе принято говорить скорее о более общей восточноевропейской теме. Польша, Чехия, Словакия, Украина, Россия — после падения стены эти страны открылись, и поток девушек не иссякает по сей день. Другой богатый красавицами край — Бразилия, родина Жизель Бюндхен. Да и в Европе не выродились фотогеничные девушки.

Не только русских — в целом моделей стало больше. И единственная настоящая тенденция — в новом статусе модели. Эта профессия стала гораздо доступнее. Появились reality show, в которых девушки превращаются в моделей. Каждый день, каждый сезон приносит новые лица. Луиза Педерсен, Хана Сукупова, Джессика Стам — новые звезды прекрасно понимают краткосрочность своего успеха, и поэтому работа моделью для них играет роль почти что хобби. Они позволяют себе крайне избирательно относиться к работе, набивая тем самым себе цену, а параллельно продолжают учиться и получать более реальную профессию.

В таком бешеном ритме не может сформироваться никакой типаж. Совершенно не исключено возвращение андрогинного образа. Особенно принимая во внимание рекламу, все чаще балующую нас обнаженным мужским телом. Но через десять лет вряд ли можно будет сказать, что 2000-е годы — это лица A и B. Слишком много лиц.

Лучшие первые модели в мире моды

 |  ModMap  |  Мода

Без моделей немыслимы дефиле и рекламные кампании. Модели вдохновляют дизайнеров и фотографов на творческие безумства, являются «визитной карточкой» времени, в котором мы живем, эталоном красоты, к которому хочется стремиться.

Пионером в этой профессии стала жена Чарльза Фредерика Ворта, француженка Мари Берне в 1850-е годы. Почти сто лет после Мари в модели шли только девушки из очень бедных семей, эта профессия считалась не очень приличной. Многие кутюрье держали отдельную модель для каждой клиентки, похожую на нее ростом и типом фигуры. В середине 1940-х появляются первые модели, которых узнавали в лицо. Тогда существовало разделение на фотомоделей — собственно, их и знали — и моделей inhouse — тех, кто работал для определенного кутюрье в определенном Доме моды. Все модели — и «домашние», и «журнальные» — по-прежнему напоминали клиенток Модных домов. Настоящая революция в модельном бизнесе происходит в 1960-е, когда манекенщицы становятся очень худыми и очень юными. А огромный престиж профессия модели получила в 1970-е.

Тогда девушки не только кружили головы политикам и рок-звездам, но и были способны на все — писали музыку, создавали коллекции… Другая революция в модельном бизнесе пришлась на конец 1980-х — начало 1990-х, на время супермоделей. Их все знали по именам! Каждая из них появлялась на сотнях журнальных обложек и в десятках рекламных кампаний. Почти все они продолжают работать и сейчас. Хотя им нынче хорошо за сорок. А кому и все пятьдесят! В последние 15 лет география модельного бизнеса заметно расширилась. Звездами стали манекенщицы из школ моделей России, Бразилии, Дании, Италии, Эстонии, Канады..

Итак, первые самые лучшие модели в мире моды

Мари ВЕРНЕ ВОРТ

Первый в мире кутюрве Чарльз Фредерик Ворт и Мари Верне познакомились, работая в парижском Модном доме Maison gagelin. Мари стала Ворту не только женой, но еще моделью и музой. в 1850-е годы ее появление в платьях от Ворта вызывало всеобщее восхищение в свете. Позже она демонстрировала вещи, созданные мужем, в небольшом ателье House of worth.

Ли МИЛЛЕР

Ли Миллер родилась в маленьком американском городке. Она с детства любила позировать перед фотокамерой, а в юности стала мечтать о карьере актрисы. В 19 лет красавица перебралась в Нью-Йорк, где однажды чуть не попала под машину. Буквально из-под колес ее вытащил Конде Наст, основатель Vogue. Он был поражен ее красотой и предложил работать моделью в своем журнале. Успех Ли Миллер пришелся на 1927-1929 годы. В 1930-е в Париже она стала ассистенткой и любовницей знаменитого фотографа-сюрреалиста Ман Рэя. Вскоре Ли и сама становится известным фотографом, сначала моды, а потом военным спецкором.

Марион МОРХАУС

Все в Марион Морхаус было загадкой: происхождение (кровь индейцев чокто), дата рождения (она называла 1906 год, но, видимо, была старше), замужество (ее брак не подтвержден архивами). Слишком высокий рост не позволил Морхаус сделать карьеру актрисы в Нью-Йорке, как она мечтала, но в 1925-м обеспечил ей работу модели. Марион стала любимицей модного фотографа Эдварда Штайхена. «Марион была равнодушна к моде, — вспоминал он. — Но была первой моделью, которая входила в роль, как актриса». Ее карьера продолжалась недолго, актрису мучал артрит. Остаток жизни она посвятила сложному роману с Эдвардом Эстлином Каммингсом, одним из самых блестящих американских поэтов.

Дениза ПУАРЕ

Кутюрье Поль Пуаре любил повторять, что красота его жены Денизы — полностью его заслуга. Так это было или нет, мы не знаем, известно лишь, что на Денизу равнялись все модницы Парижа в 1910-е, а еще она была первой моделью, которая участвовала в дефиле.

Дориан ЛИ

Дориан Ли стала прототипом Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани». Дориан узнавали по удивительным бровям «домиком» и ярко-синим глазам. «Не вздумай менять форму бровей!» — рявкнула на Дориан редактор моды Дайана Врилэнд и на следующий день сняла ее на обложку июньского номера Harper’s Bazaar 1944 года. Модели было 27 лет. Но она уверяла, что ей 19. Ее личная жизнь была чехардой из пяти мужей, пяти детей и множества романов. Дориан Ли стала суперзвездой в 1952-м благодаря рекламной кампании «Лед и пламень» Revlon, снятой Ричардом Аведоном. В 1957-м в Париже она основала первое во Франции модельное агентство.

ДОВИМА

Довима, или Дороти Вирджиния Маргарет, была любимицей Ричарда Аведона, символом красоты 50-х годов и самой востребованной моделью тех лет.

Сюзи ПАРКЕР

Младшая сестра Дориан Ли, Сюзи Паркер, стала моделью в 1948-м. Дориан заставила Эйлин Форд -директора модельного агентства в Нью-Йорке — подписать вслепую контракт с Сюзи. Форд ожидала увидеть такую же изящную брюнетку, как Дориан. И когда перед ней предстала рыжая «валькирия» в 180 сантиметров ростом, Эйлин чуть не упала в обморок! «Сюзи была моим худшим ночным кошмаром, — вспоминал фотограф Хорст П. Хорст. — Она тараторила с первой до последней секунды съемок». Многословие не помешало Сюзи Паркер стать любимицей Диора и Шанель, за ее спиной — более 70 обложек журналов, контракты с Revlon, Max Factor, DuPont. Она стала первой фотомоделью с заработком более 100 000 долларов в год. Сюзи завершила карьеру из-за автомобильной аварии в 1964-м. «И после Сюзи были великие модели, — говорил Ричард Аведон. — Но она ухитрялась быть звездой и при этом оставаться реальной женщиной в мире утонченных, искусственных, неискренних созданий».

 

20 прекрасных фотографий первой «супермодели» Марион Морхаус в 1920-х годах ~ Vintage Everyday

 06 января 2020 г.
 1920-е годы, красота, знаменитости и известные люди, мода и одежда, женщины, портреты   

Модель Марион Морхаус родилась в 1906 году и стала известна в конце 1920-х — начале 30-х годов, работая фотографом Эдвардом Стейхеном (Edward Steichen) для Vanity Fair и Vogue . Пара создала несколько поразительно модернистских фотографий. По словам Стейхена Морхауза, было:

«Величайшая фотомодель, которую я когда-либо фотографировал…. Когда она надела одежду, которую должна была сфотографироваться, она превратилась в женщину, которая действительно наденет это платье… каким бы ни был наряд».

Мэрион Морхаус, сфотографированная Эдвардом Стейхеном в 1920-е годы

Морхауз также был фаворитом Сесила Битона и барона Джорджа Хойнингена-Хюэна из французского Vogue . Она была индейского происхождения чокто, с карими глазами и угловатым телосложением. После того, как ее модельная карьера закончилась, она сама занялась фотографией.

Морхаус умерла в 1969 году в возрасте 63 лет, когда жила на Пэтчин-плейс, 4, Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк.

Марион Морхаус в платье от Lucien Lelong от Edward Steichen, 1925 0016

Марион Морхаус в платье Callot от Эдварда Стайхена, 19 лет26

190424 9002 15

Марион Морхаус в платье Louise Boulanger от Edward Steichen, 1926
Марион Морхаус в черном платье, фото Эдварда Стайхена, 1926

Марион Морхаус в черном платье с пайетками от Chanel, фото Эдварда Стейхена, Vogue, 19 лет26

Марион Морхаус в платье Chanel от Эдварда Стейхена, 1926
6

5

5

Марион Морхаус, платье Louise Boulanger, фото Эдварда Стайхена опубликовано в Vogue, май 1926 г.

Марион Морхаус в квартире Конде Наста, фото Эдварда Стайхена, 19 лет.27

Марион Морхаус в квартире Конде Наста, в платье из тафты от Louise Boulanger, в туфлях от I. Miller, в украшениях от Edward, сфотографировано Black, Sterr and Fr 1927

900 0016

Мэрион Морхаус сфотографировано Эдвардом Стайхеном в 1927 году
Марион Морхаус в платье, шарфе и накидке от Paquin, фото Эдварда Стейхена, 1927

в платье от Edward Cheruichouse in19 Steichen, 27

Марион Морхаус в квартире Конде Наста, в белом шифоновом платье с бисером от Chanel и туфлях с ремешками на щиколотках от Delman, фото Эдварда Стейхена, 19 лет. 27

На Марион Морхаус платье от Chéruit; украшения Black, Starr and Frost, фото Эдварда Стайхена, Vogue, 1928

0019

Марион Морхаус в квартире Конде Наст, фото Сесила Битона, Vogue, 1929

Марион Морхаус в белой отороченной мехом накидке, фото Эдварда Стейхена для Vogue, 1929 год

14

Марион Морхаус в платье Louise Boulanger платье Edward Steichen, 1929

Marion Morehouse в черном сетчатом платье без рукавов с тонкими бретельками и поясом на уровне бедер от Chanel, с бриллиантовыми браслетами и ожерельем от Black, Starr , фото Эдварда Стайхена, 19 лет29

Марион Морхаус в белом платье из кружева и тюля от Chanel, с браслетами из бриллиантов и изумрудов от Marcus, фото Эдварда Стайхена, 02140 9 0180 1930

Новое сообщение
Старый пост
Дом

Марион Морхаус, 1927 | Свободный

    История Барбары Маллен уникальна. Но это всего лишь одна из сотен историй, которые можно было бы написать о пионерах модельного бизнеса. В то время как кампания Unbound по публикации биографии Маллена продолжается, мы хотели рассказать историю некоторых из этих других забытых личностей.

    Когда в июне 1927 года родился Маллен, на обложке Vogue была изображена стройная фигура на борту весельной лодки. Тело у нее мальчишеское, приплюснутое в свитере и юбке, с одной тонкой рукой, вытянутой к морю. Изображение было создано, как и все обложек Vogue той эпохи, художником, а не фотографом — в данном случае французским иллюстратором Жоржем Лепапом. В газетных киосках этого месяца он стоял рядом с Harper’s Bazaar (нарисованный Эрте, с абстрактной головой женщины в нижнем углу, в то время как другая голова уплывала к мачте, как воздушный шар) и 903:00 Ярмарка тщеславия (набросок Мэриан Уайлдман, две женщины на качелях, подвешенных между пальмами, на фоне заходящего солнца).

    Двадцатые годы стали началом золотого века индустрии модных журналов — века, который по-прежнему был преимущественно иллюстрированным. Но за вызывающими воспоминания романтическими обложками вещи начали быстро меняться. Новое поколение арт-директоров и редакторов сметало замысловатые границы и сложные модные рисунки, стремясь отстаивать все еще новую дисциплину фотографии как способ донести современную моду до современной аудитории.

    Легко понять, почему; фотографическое изображение могло показать внутреннюю реальность одежды во всех ее заманчивых, замысловатых деталях так, как рисунок мог лишь деликатно намекнуть. Но на что никто не рассчитывал, так это на то, что взгляд камеры в конечном итоге будет отклоняться от одежды к неотразимым присутствиям женщин, населявших ее.

    Претендентов на корону «первой фотомодели» предостаточно; Долорес, Дороти Стюарт, Ли Миллер. Но Марион Морхаус, долговязая темноволосая американская актриса, несомненно, самая интригующая. Она вошла в историю моды в 19 лет.24 года, когда она приняла участие в поиске талантов Vogue , чтобы найти манекены для французского кутюрье Жана Пату. Она не выиграла, но редакторы журнала заметили Морхауза и вскоре столкнулись лицом к лицу с Эдвардом Стейхеном, одной из первых звезд фотографии. В последующие годы они регулярно сотрудничали, достигая впечатляющих результатов. Ее портреты — высокая, сияющая кожа, элегантно гладкая в блестящих платьях-хлопушках двадцатых годов от Chanel и Cheruit («У Марион не было углов», , как однажды заметила драматург Софи Тредвелл), — просуществовали намного дольше своего предназначенного момента. Джессика Дейвс, редактор Vogue на протяжении большей части пятидесятых годов, сравнила собственную темную, неточную, переменчивую красоту Барбары Маллен с красотой Морхауза. И ближе к концу своей жизни Стайхен все еще называл ее «величайшей фотомоделью, которую я когда-либо снимал».  

    Так что едва ли забытая женщина. Но Марион Морхаус известна там, где она вообще известна, благодаря фотографиям Стайхена и благодаря им. Кроме того, все, что мы знаем — и нам говорят снова и снова, — это то, что она была моделью, которая, как известно, вышла замуж за поэта, т.е. Каммингса и прожил с ним до конца его жизни. Она умерла в Гринвиче семь лет спустя. Ее тело было кремировано, а ее имущество рассеяно. Остальное — размытие полурассказанных историй; о женщине, родившейся где-то в Индиане, когда двадцатый век был еще обнадеживающим и новым, имевшей в юности некоторый смутный театральный успех, которая могла (а может и не быть) мимолетно появляться в немых фильмах и, кажется, — лелеяла амбиции стать фотографом сама. Она была безгранично бесполезна, когда к ней приходили биографы, отмахиваясь от ее жизни.

    Марион Морхаус предпочла не делиться своей историей и сама придумать повествование. А почему она должна? Но результат неизбежен и, может быть, бесповоротно состоит в том, что она существует только в образах и словах других.