Александр Афанасьев — фото, биография, личная жизнь, причина смерти, сказки

Биография

Благодаря труду великого собирателя сказок, мифов, легенд и фольклора Александра Афанасьева дети с детства знакомы с такими замечательными поучительными произведениями, как «Курочка Ряба», «Репка», «Колобок», «Жар-птица и Василиса-царевна». Поистине ценное наследие оставил после себя талантливый фольклорист и ученый.

Детство и юность

Афанасьев Александр Николаевич появился на свет 23 июля 1826 года в небольшом городке Богучар, что располагается на юге Воронежской губернии. Его отец, служивший уездным стряпчим, старался дать своим детям качественное образование и прививал любовь к знаниям. Его жена рано ушла из жизни.

Когда дедушка маленького Саши умер, он вместе с родными перебрался в имение, что находилось в соседнем городе Боброве. В новом доме располагалась огромная библиотека, которую полюбил будущий фольклорист. Ему приносило удовольствие чтение исторических книг – с ранних лет в Афанасьеве-младшем пробудилась заинтересованность к культуре и истории.

Портрет Александра Афанасьева / Православная энциклопедия

В 11-летнем возрасте Саша поступил в Воронежскую гимназию, в которой проучился до своего совершеннолетия. Преподаватели учебного заведения эксплуатировали грубый метод воспитания – наносили ученикам телесные повреждения, силой заставляли зазубривать уроки.

Несмотря на давящую недоброжелательную атмосферу в коллективе, Афанасьев сумел с достоинством завершить образование и не растерять свои возвышенные стремления. После получения аттестата парень переехал в Москву.

В столице юноша успешно сдал вступительные экзамены в Московский университет, став студентом юридического факультета. Несмотря на то, что его больше влекли литература, этнос и история, Александр отучился все 4 года и получил степень кандидата. Его учителями были историк Кавелин Константин Дмитриевич, литературный критик Шевырев Степан Петрович и филолог Бодянский Осип Максимович.

Карьера

Во времена студенчества Афанасьев начал публицистическую деятельность, написав и разместив свою первую статью в журнале «Современник» под заголовком «Государственное хозяйство при Петре Великом», датированную 1847 годом. На Виссариона Белинского произвели впечатления научные аспекты публикации, поэтому литературный критик одобрил дебют начинающего писателя.

Из Александра мог получиться блестящий профессор, однако один случай помешал построению его ученой карьеры. Во время учебы в 1848 году в Московский университет прибыл граф Уваров, являющийся министром просвещения. Его целью было оценить общественные настроения преподавательского состава из-за событий в Западной Европе. Для осуществления своей цели мужчина присутствовал на лекциях, некоторые из них читали студенты, и Афанасьев не стал исключением.

Документальный фильм «Александр Афанасьев. Жизнь, отданная сказке»

Рассказ юноши о влиянии самодержавной власти на уголовное право в 16-м и 17-м веках пришелся не по вкусу графу Уварову. Однако Александр вместо того, чтобы молча согласиться с авторитетным мнением, начал отстаивать свое. Данная ситуация повлияла на дальнейшую жизнь студента: окончив вуз, он так и не смог найти вакансию в государственных образовательных учреждениях, из-за чего молодому специалисту пришлось начать работать в частной школе.

Годом позднее Афанасьев, заручившись поддержкой Калачева, стал сотрудником Главного архива, располагающегося в столичном Министерстве иностранных дел. В этом месте мужчина проработал 13 лет, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице. Сначала дослужился до звания начальника отделения, а позже – до правителя дел комиссии при архиве, курировавшей печатание грамот и договоров на государственном уровне.

Работа в архиве делала ученого счастливым, ему удавалось раскрываться творчески. Эти годы были плодотворными для Александра, в то время он сочинил значительную часть своих многочисленных трудов. Статьи автора были опубликованы в журналах и специализированных научных сборниках. Однако на многие его работы повлияло «роковое действие цензуры», как утверждал сам Афанасьев.

В 50-е годы автор уделял большое внимание истории отечественной литературы. Он сочинял и заметки о русских произведениях 19-го века, и статьи о сатире 18-го века. На протяжении 2-х лет (1859-1860) мужчина занимал должность библиографа и параллельно публиковался в журнале под названием «Библиографические записки».

Фольклор

Биография Афанасьева полна разнообразных проектов, однако делом всей своей жизни он считал собирательство славянской мифологии, легенд, детских сказок и мифов, которые объединял в тематические сборники. Если научные работы Александра Николаевича со временем лишились хотя бы какой-то ценности, то собрания сочинений с русским творчеством являются гордостью нации и по сей день.

Александр Афанасьев использовал тот же метод, что и иные фольклористы – возводил фольклор к первобытным мифам. Примерами его применения являются статьи под названием «Ведун и Ведьма», «Дедушка-домовой», которые позже стали частью внушительного трехтомника под названием «Поэтические воззрения славян на природу». В 1951-м он начал готовить к выходу сборник заветных сказок. За 3 года библиография мужчины пополнилась 8 сборниками, озаглавленными «Русские народные сказки».

Личная жизнь

Личная жизнь Александра Николаевича не является публичным достоянием. Известно, что он жил своей работой, а была ли у него семья, неясно. В начале 1860-х годов собиратель фольклора отправился за границу и посетил такие европейские страны, как Германия, Италия, Франция. Спустя 2 года ученого лишили возможности дальше служить в архиве и занимать должность на государственной службе из-за встречи мужчины с эмигрантом Кельсиевым и проведенного в его доме обыска.

Александр Николаевич Афанасьев / Википедия

Это событие пошатнуло финансовое равновесие ученого, он долгое время не мог найти банальной подработки. Афанасьев был вынужден распродать свою любимую библиотеку, откуда он черпал вдохновение. Из-за возникших сложностей здоровье мужчины ухудшалось, в конце концов, он заболел туберкулезом.

Смерть

Перед самой своей смертью Александр Афанасьев выпустил специальный сборник «Русские детские сказки», предназначенный для домашнего чтения. Издание книги – последний момент, по-настоящему порадовавший мужчину. 23 октября 1871 года в возрасте 45 лет фольклорист скончался. Причиной смерти стала чахотка. Его гибель практически не освещали в СМИ. Тело Афанасьева покоится на Пятницком кладбище в Москве, на могиле размещен портрет талантливого ученого.

Библиография

• 1851 — «Ведун и ведьма»
• 1852 — «Зооморфические божества у славян»
• 1864 — «Библиотека для чтения»
• 1865 — «Филологические записки»
• 1865 — «Сказка и миф»
• 1871 — «Русские детские сказки»

Сказочник всея Руси. Александр Николаевич Афанасьев

Текст: Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»

Нет и быть не может сомнений: его читали все. Александр Николаевич Афанасьев (1826 – 1871) — это наша энциклопедия и кладовая. Русские народные сказки, собранные и пересказанные Афанасьевым, для многих из нас стала «вратами в литературу». Он открыл нашенский материк фольклора. И это только часть огромного наследия учёного и писателя, просветителя и журналиста. Афанасьев необходим не только детям: без изучения его «Поэтических воззрений славян на природу» не обходятся историки и филологи.

Его отец – Николай Иванович Афанасьев, небогатый дворянин, скромный провинциальный стряпчий – рано разглядел в сыне способности к учёбе. Он не мог обеспечить ему аристократическое домашнее образование, но чуть ли не половину семейного бюджета отдавал всяческим учителям. Мальчишкой Александр Афанасьев уже свободно читал по-французски и по-немецки, знал «священную историю». Много лет спустя Александр Николаевич вспоминал с нежностью, хотя и не без иронии: «Пользуясь дедовской библиотекой, я рано, с самых нежных детских лет, начал читать, и как теперь помню, бывало, тайком от отца (мать моя умерла очень рано) уйдешь на мезонин, где помещались шкапы с книгами, и зимою в нетопленой комнате, дрожа от холода, с жадностью читаешь… Как прежде, так и теперь, готов был я долго просиживать за книгою и забывал самый голод, и нередко приходил отец и прогонял меня с мезонина, отнимая книги, читать которые он постоянно запрещал, в чем и прав был: книги были не по возрасту. Но запрещения эти действовали плохо; шкапы не запирались, и страсть неугомонно подталкивала идти в мезонин».

А. Н. Афанасьев, ранее 1871 Фото: Wikipedia

Воронежскую гимназию Афанасьев вспоминал всё больше в саркастическом духе, усмехаясь над гимназическим уставом с правом сечь розгами до 4 класса и с постоянной тенденцией начальства сечь до 5-го. К счастью, любви к чтению гимназия из него не выбила.

А потом – московский университет. Вот тут Афанасьеву повезло: он застал лучшие годы дома на Моховой. На кафедрах блистали полные сил корифеи: Тимофей Грановский, Пётр Кудрявцев, Сергей Соловьев… Любимцем Афанасьева стал Константин Дмитриевич Кавелин, увидевший в воронежском гимназисте будущего историка права. Они сблизились, Кавелин опекал Афанасьева, но к концу университетского курса на студента всё сильнее влиял молодой профессор Фёдор Буслаев, вернувшийся из Германии в ореоле ранней мудрости. В буслаевской «мифологической школе» было ощущение тайны, это завораживало. Афанасьев всё серьёзнее задумывался о фольклоре, о народном характере, о познании мира через миф, изучал немецкую и французскую филологию с прицелом на исследование русской сказки.

Начинающий правовед чувствовал в себе призвание историка. Первые публикации Афанасьева обнаружили кропотливого и увлеченного исследователя: «Государственное хозяйство при Петре Великом», «О вотчинах и поместьях». Причем опубликовал он эти капитальные статьи не где-нибудь, а в лучших литературных журналах того времени – в «Современнике» и «Отечественных записках». Он пришелся ко двору в литературных и библиофильских кругах.

Официальную идеологию молодой исследователь отторгал. Во многом именно поэтому провалилась его попытка стать преподавателем в альма-матер. Для него устроили смотрины – публичную лекцию «Краткий очерк общественной жизни русских в три последних столетия допетровского периода». Аж в присутствии министра народного просвещения! Судя по записям в дневнике Афанасьева, это были размышления о роли самодержавия в установлении и развитии крепостного права. Впоследствии он вспоминал: «Лекция эта вызвала несколько замечаний со стороны министра, о которыми, однако, я не догадался сейчас же согласиться. Шевырев с братиею нашли в ней то, чего в ней не было и быть не могло. Весьма благодарен, что печатно отозвался он о моей лекции с равнодушным хладнокровием, а в непечатных отзывах, по слухам, куда недоставало этого хладнокровия».

Об университете пришлось забыть. В 1849 году, с помощью Кавелина, ему удалось поступить в Московский Главный архив министерства иностранных дел. Там Афанасьев прослужил 13 лет. Служба давала возможность сносно содержать семью, не забывая о науке. Идею собрания сказок с научно-популярными комментариями Афанасьев вынашивал долго.

Изд-во: Концептуал», 2020

В 1851-м он не без робости объяснял в письме к редактору «Отечественных записок»: «Издание будет ученое, по образцу издания бр<атьев> Гриммов. Текст сказки будет сопровождаться нужными филологическими и мифологическими примечаниями, что еще больше даст цены этому материалу; кроме того, тождественные сказки будут сличены с немецкими сказками по изданию Гриммов, и аналогичные места разных сказок указаны. Войдет сюда также сличение сказок с народными песнями. Изданию я предпослал бы большое предисловие о значении сказок и метода их ученого издания. Одна сказка через три или через два номера, — смотря по возможности, — не займет в журнале много места. Притом предмет этот не чужд интереса». Так начиналась затея, которая прославит Афанасьева, хотя принесет ему и новые невзгоды. Архивист оказался незаурядным организатором: идея собирания русских сказок объединила многих исследователей.

Самую действенную помощь оказал Афанасьеву Владимир Иванович Даль, подаривший ему сотню сказок для отбора. Откликнулись и другие литераторы.

Сказочная эпопея показала, что Александр Николаевич Афанасьев – не только дотошный учёный и собиратель фольклора, но и писатель талантливый, с чувством не только языка, но и меры.

Не только юмора, но и волшебства. Таинственные, страшные и весёлые афанасьевские сказки забавляют и утешают. Что нам остается без прибауток и острот? Только уныние.

Афанасьев почти не вмешивался в заповедное течение повествования, отточенное многими поколениями. Но подготовил для нас грандиозный корпус сказок – равного которому не было в мире. Отныне русский читатель с ребяческих лет знал, что в любой отчаянной и даже страшноватой ситуации есть пути к спасению – в том числе и чудесные. Лучшие сказочные герои – Иван, солдат, Василиса Прекрасная – навсегда остаются с нами. И Марья Моревна, о которой Афанасьев написал увлекательное исследование. Самые шаловливые побасёнки, конечно, не попали в сборник, адресованный детям. Но юмор – подчас ёрнический – у Афанасьева рассыпан повсюду. Чередовать страшное со смешным – излюбленный приём фольклора. Он нашел интонацию «Ай потешить вас сказочкой? А сказочка чудесная: есть в ней дивы дивные, чуды чудные», — эти афанасьевские присказки настраивали на подобающий лад. «Грянул гром, раздвоился потолок и влетел в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем: «Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом; хочу у тебя сестрицу посватать. ..» Всё это – как страшный, но притягательный сон. Целый мир, в котором на каждом шагу – фантастические приключения, опасные чудеса. Сказки очень разные, записанные в разных губерниях огромной России. И всё-таки это единая, спаянная книга.

Сказки объединяли страну. Вот уж, действительно, скрепы. В каждой местности любую историю рассказывали на особый лад, но общий стержень оставался.

А в наше время сказки объединяют нас с дедами-прадедами, с давно ушедшими поколениями. И это не менее важный стержень.

Недавний друг и благодетель – Кавелин – обрушился на «мифологические» статьи Афанасьева с высокомерной критикой. Пришлось отбиваться, это добавляло в исследовательскую работу азарта. Афанасьев запальчиво отстаивал своё научное кредо: «Мифология – такая же наука, как наука о допотопных животных: она воссоздает целый организм по разрозненным остаткам старины».

Но, право слово, значительно опаснее Кавелина оказались идейные противники «крамольных» сказок. Консерваторы не принимали сатирической сути сказок: им не хватало почтения к царскому званию…

А Афанасьева не устраивало имперское благолепие середины XIX века – с хижинами и дворцами. Он мечтал о всеобщем образовании, о реформах в социалистическом духе.

Культ царской семьи казался ему надуманным, фальшивым. Да и в народе к хозяевам жизни относились не только коленопреклоненно. Бывало, что и насмешливо, бывало, что и неприязненно – и это видно по афанасьевским сказкам. Или Афанасьев намеренно выбирал дерзновенные сюжеты, вёл пропаганду? Нет, он был объективным исследователем. А сказка – вообще-то жанр вольнодумный. Сказители не оглядываются на правительственную конъюнктуру, а помпезный официоз того времени сильно отличался от реальности. Это мало кого устраивало из мыслящих людей. Многие притворялись по инерции или ради комфорта, а Афанасьев был открывателем по натуре, в известном смысле он лез на рожон. И в этом – еще один его урок, который, конечно, мы осознаём не в детстве. «В одной деревне жил-был поп да мужик; у попа было семь коров, у мужика была только одна, да хорошая. Только поповы глаза завистливы; задумал поп, как бы ухитриться, да отжилить у мужика и последнюю корову: «Тогда было бы у меня восемь!» Как могли относиться к такой сказке 150 лет назад? Как к потрясению основ, не иначе. Кто правдивее фольклор или наука? Вечный вопрос, неразрешимая дилемма. Писатель или учёный зависит от многих обстоятельств, он вынужден соотносить своё творчество с конъюнктурой – даже, если противостоит ей. Сказки слагают дилетанты, чистой воды добровольцы. Как говорили в старину на Руси – охотники. Сочиняют, как бог на душу положит, а исторические впечатления дедов и прадедов передают, конечно, не без искажений. Но – в точности так, как оно сохранилось в народной памяти.

Поэтому без сказок трудно понять историю. Трудно осознать, к чему наши предки относились с уважением, о чём мечтали, а чего боялись. Самое удивительное, что во многом мы с ними совпадаем

– в этом непрерывная сила фольклора. Афанасьеву удалось сдвинуть гору: он открыл русскую сказку и для филологической науки, и для широкой читательской аудитории на много поколений вперед.

Критика поеживалась от сатирических сказок: «Чего только не изображается в них, не говоря уже о главной основной идее почти всех этих сказок, то есть торжества хитрости, направленной к достижению какой-либо своекорыстной цели, в некоторых проводятся олицетворенные возмутительные идеи, как, например, в сказке «Правда и кривда», в которой доказывается, что «правдою на свете мудренно жить, какая нынче правда! За правду в Сибирь угодишь»… В немилость попал афанасьевский сборник «Русских народных легенд», в котором содержались народные вольные интерпретации христианских сюжетов. Эротические и сатирические «Заветные русские сказки» при жизни собирателя вышли в свет только в Швейцарии. Сказки Афанасьева с боями прорвались через цензуру – и были опубликованы с академической полнотой, увы, только после смерти автора. Его сборники многократно переиздавались, к началу ХХ века они стали самым популярным чтением на Руси. А после революции Афанасьева признали классиком уже окончательно. Появилось немало новых переизданий – и массовых, детских, и академических, с научными комментариями. Их и сегодня переиздают регулярно.

В 1858-м Афанасьев стал редактором задуманного им журнала «Библиографические записки». Издательское бремя взял на себя книготорговец Николай Щепкин – сын выдающегося актера Малого театра, соратник Афанасьева. Им удалось впервые опубликовать по рукописям некоторые произведения Пушкина, Лермонтова Гоголя… Сотрудничал с афанасьевским журналом и видный историк Иван Забелин. Он мечтал опубликовать и ввести в научный оборот всю «потаенную» русскую литературу, ходившую в списках. Но пройти через «узкие райские врата цензуры» удавалось далеко не всегда. Самые крамольные рукописи издатели «Библиографических записок» переправляли в Лондон, Герцену, для публикации в «Полярной звезде». Афанасьевский журнал завоевал ученую аудиторию, но финансовой поддержки хватило только на двадцать номеров…

По-видимому, именно за связи с Герценом в 1862-м Афанасьева уволили из министерского архива. На несколько месяцев он лишился средств к существованию, в трудные дни приходилось распродавать книги. Он устроился секретарем в Городскую думу, затем – в мировом съезде, но эту работу воспринимал как мытарство. А ведь в научном мире его по праву считали корифеем фольклористики. Один из первых английских славистов Уильям Ролстон в 1870 году беседовал с Афанасьевым в его московской квартире. Британский ученый с теплотой вспоминал эту встречу и набросал любопытный портрет русского сказочника: «Я провел с ним очень короткое время в его совершенно русском доме, стоявшем посреди такого обширного двора (даже можно сказать пустыря), что легко можно было подумать, будто находишься в деревне, а не в столичном городе. Комната его со всей ее обстановкой была именно в таком роде, в каком можно было надеяться встретить в доме такого истинного ученого — повсюду книги и везде следы и указания на литературный труд.

Да и самою личностью своей он выражал идею высокого труженика, труженика не из материальных выгод, но из сердечной любви к своему предмету и из благородного желания извлечь из тьмы и вывести на свет литературные сокровища,

так долго скрывавшиеся в малочитаемых хрониках и других неизвестных памятниках, или же кроющиеся в памяти народа, к которой ученые обращаются еще менее». Так он и жил – в трудах. Иначе не умел.

После сорока учёный растерял здоровье. Чахотку тогда лечить не умели… Да и работал он без малейшего снисхождения к собственным недугам. Всего лишь 45 лет прожил Афанасьев.

Его целеустремленность и трудолюбие – как из фантастического романа.

Александр Николаевич Афанасьев похоронен в Москве на Пятницком кладбище

На одной из немногих сохранившихся фотографий (прижизненных живописных портретов Афанасьева вроде бы не существует) мы видим измождённого, пожилого человека, успевшего выполнить неподъемный земной долг. Современники восприняли его раннюю смерть как укор. Иван Сергеевич Тургенев размышлял в письме к Фету: «Недавно А. Н. Афанасьев умер буквально от голода, а его литературные заслуги будут помниться, когда наши с Вами, любезный друг, давно уже покроются мраком забвения». Так бывает: слава не спасла учёного от нужды, от преждевременной смерти. Но и бессмертие сказочника всея Руси не оспаривается.

Андрей Афанасьев | Оригинальные цветочные и морские картины маслом

Андрей Афанасьев | Оригинальные цветочные и морские картины маслом | Галерея «Арт-лидеры» и индивидуальное обрамлениеАндрей Афанасьев | Оригинальные цветочные и морские пейзажи маслом

248-539-0262
[email protected]

248-539-0262
[email protected]

Импрессионистические цветочные и морские пейзажи

Узнать больше об Андрее Афанасьеве

Андрей Афанасьев много лет изучал изобразительное искусство в Украине. Он начал это увлечение в юности. Образование получил в Днепропетровском государственном художественном училище. В это время Андрей стал учеником живописного отделения. Затем, проучившись шесть лет в школе, Андрей перевелся в Национальную академию изящных искусств. Кроме того, Андрей начал увлекаться художественной реставрацией. Там он получил степень в области художественной реставрации и живописи. Теперь ему нравится создавать цветочные, морские и пейзажные картины с яркой текстурой и масляными красками.

Андрей продолжает строить свою карьеру на живописи и реставрации известных произведений искусства. В настоящее время работает мастером-живописцем и реставратором изобразительного искусства в Музее современного искусства Украины, а также в Музее театральной музыки и кино Украины. При этом он изучает новые методы рисования текстуры, цвета и среды.

В результате этих знаний он создает потрясающие абстрактные цветочные и текстурированные морские пейзажи. Кроме того, он создает крупномасштабные картины со слоями масла, чтобы подчеркнуть текстуру и глубину. Например, глядя на один из его морских пейзажей, можно почти услышать волны океана. Андрей популярен своими романтическими, современными, цветочными картинами. Например, Андрей без особых усилий рисует свои цветочные композиции, «плавающие» по холсту. Андрей рисует каждый предмет текстурными мазками и красивыми цветовыми сочетаниями. Кроме того, его потрясающие картины пересекают границы между классикой и современностью. Наконец, его красивые картины маслом могут быть заказаны для вашего пространства, связавшись с [email protected].

Показаны все 18 результатов

Сортировка по умолчаниюСортировать по популярностиСортировать по последнимСортировать по цене: от низкой к высокойСортировать по цене: от высокой к низкой

• Купить подарочные сертификаты

  100,00 $ – 1000,00 $ Выберите опции

• Нежные волны — 72 x 36

  7 000,00 $ Добавить в корзину

• Мирный закат II — 48 x 24

  3 195,00 $ Добавить в корзину

• Разрыв волны — 72 x 48

  9 500,00 $ Добавить в корзину

• Sparkling Waves — в рамке 50 x 38

  5 350,00 $ Добавить в корзину

• Восторг белой розы – 40 x 30

  3 245,00 $ Добавить в корзину

• Сны в топазе – 76 x 40 В рамке

  7 000,00 $ Добавить в корзину

• Живой сад — 56 x 38 в рамке

  4 600,00 $ Добавить в корзину

• Танец пионов – 39 x 51 в рамке

  4 500,00 $ В корзину

• Королевский букет – 48 x 60

  8 000,00 $ Добавить в корзину

• Романтика – 60 х 48

  8 000,00 $ Добавить в корзину

• Ирисы – 71 x 35

  7 000,00 $ Добавить в корзину

• Ma Petite Fleur II – 18 x 24

  1500,00 $ Добавить в корзину

• Gleaming Waters III – 28 x 39 в рамке

  2 650,00 $ Добавить в корзину

• Блестящие воды IV – 18 x 36

  2 145,00 $ Добавить в корзину

• Драгоценные камни воды — 60 x 36

  5 900,00 $ Добавить в корзину

• Новые горизонты — 24 x 36

  2 650,00 $ Добавить в корзину

• Открытое море – 39 x 63 Рамка

  5 900,00 $ Добавить в корзину

33086 Северо-Западное шоссе.