Кинг джон фабрика футбола

Фабрика футбола. Автор Кинг Джон. Страница 1

Джон Кинг

Фабрика футбола

КОВЕНТРИ ДОМА

Ковентри – полное ничтожество. Хреновая команда и еще более хреновые болельщики. Гитлер знал, что делал, когда сравнял городишко с землей. Ничего хорошего, кроме Specials, из Ковентри не вышло – и то, это ж было давно… А теперь – равнина, братан – и даже не подраться с ними толком в последнее время. Пик случился пару лет назад, в Хаммерсмите – пересеклись с толпой типических, блин, среднеравнинных-закоренелых, рыщущих чего выжрать посреди центра.Человек пятнадцать, наверное. Невысокие мудаки, бритые, усы, все дела. Накаченные в прошлом ляжки – брюшки лягушачьи – пивные. Вид у них был, конечно, словно они должны пасти овец на ферме Эммердейл всю жизнь без остатка. Они нас засекли на подходе и рванули. Говном тащило повсюду, даже от бензозаправок, – а для Хаммерсмита это событие.Вообще, глупо получилось. Им надо было организоваться в ближайшем пабе и сидеть рыла не казать – мы же их даже не искали, на фига… Они же ничего толком не умеют, эти Ковентри. Мы вообще-то шли к Кингз Кроссу, встречать Тоттенхэмских с Лидса. Жидов по субботам бьют… Но эти сосунки нарвались. Сам понимаешь – когда кто-то делает ноги – ты, как собака, бросаешься вслед – инстинкт, думаешь после. В основном. А скорость они развили нехуевую -максимальную для таких богом забытых конечностей. Знаешь, как сейчас вижу эти красные морды, отражающиеся в витринах с уцененной техникой и банками фасоли. Мы прямо дышали им в шеи, и тут парень, который их как бы вел – как баран стадо на скотобойню – помчался на парковку. Думаешь, они чуяли запах крови и слышали звук ножа по точилу? Только нс эти козлы. Нет, блин – прямо иа парковку, к последним субботним покупателям, а те шарахнулись и пропустили нас. Ну, мы отмудохали их и отпустили – пришлось работать быстро – всяко разно позвали бы мусоров, так иль иначе. Ну и… Счет в нашу пользу – им хватило до следующей недели.Харрис присутствовал – исполосовал какому-то мудаку рожу своим охотничьим ножом. Он потом говорит: «Надо было расписаться на его морде, на тот случай, что если мужик выживет, детишкам будет ясно – папа в Лондон ездил. Что не проебал он жизнь свою на овечек и баранов, а пожил – видел свет». Но, ясен перец, это он шутит. Он так шутит, старик Харрис. Он типа не садист – знаешь, такие, как в газетах пишут, дадут детишкам раствор – и очко раз, и раскрылось, бери не хочу… У нас времени не было – зашли на парковку, вышли, оперативно. Прямо в метро Хаммерсмит, не успеешь ты даже проорать Гарри Робертса. Проучили ребят из славного города Ковентри. Не хрен разгуливать и выебываться. Надо выпить после матча – пиздуй из Западного Лондона, здесь – не святой источник.Час дня – время выпить перед матчем. Неделька на складе выдалась тяжкой, а пиво помогает забыться и настроиться на лучшее. Когда складываешь коробки всю неделю, одна к одной, это брат – ие… сам понимаешь. Трешь картонку о ладошки восемь часов в день – забываешь как оно, по-настоящему… Становишься пультом – и мозги уже не те. Хуже всего двадцатикилограммовые коробки со скороварками. Четыре тыщи таких сучар – ничего нс поделаешь – грузи-изнемогайся пару-тройку часов все это дело на поддоны, а Стив из Глазго, болела Рейнджере, сует свою вилку туда-сюда-обратно. Длинный, худющий обормот – орет «Ебать Папу» всякий раз, как бросает поддон на полку. Он тот еще тип – Иэн Пейсли в натуре, из тех Рейнджеровских фанатов, которые все время треплются о политике, спят и видят себя на битве при Бойне. Тоже мне – король Билли, блин. Ну, вообще-то, юмор он понимает и иногда снисходят до Челси, особенно теперь, когда изгнан с Айброкса. Говорит, Челси – классная протестантская команда. Никого даже по имени не знает из состава… но всяко ходит. Не со мной, впрочем.Этому столику больше не наливать. Счет со всеми этими тайными вылазками вырос до беспредела – так что надо себя контролировать. Не то, что раньше. Не так, как в детстве – когда сидишь у телека и смотришь беспорядки на футболе, а Джимми Хилл комментирует, или не он, а еще какой-нибудь безмозглый хуй за кадром, и тут такие замедленные повторы – круто. Теперь не то, камеры и полный контроль. Но это все равно херня, потому что прорывы на поле и мор-добойка в зоне доступа камер – ничто по сравнению с тем, что происходит за стадионом. Настоящие буйные бесчинствуют за версту от стадиона – в метро и переулках, а не за воротами в момент гола, когда объективы камер лезут тебе в ноздри. Это буйство – беспредельно. Ты не можешь изменить человеческую природу. Мужик всегда будет пиздить другого мужика, а напиздившись – отправится трахать телку. Такова жизнь. Вот Марк, например. Результат – налицо:

– Вчерашняя телка, – говорит, – сучка еще та. – Он чешет себе яйца для пущей убедительности. – Я упал в се хате в Уовдсворте, она мне предоставила банку Хайнекена и сказала сидеть в гостиной. Ну я сижу, тереблю пульт телика -и обана – она, вся напомаженная и в развратном белье. Свежевыбрита и открыта жизни, подходит, падает и достает мой член.Он смотрит на пару парней – они входят в паб. Джим Барнс из Слау и еще один, не узнаю. Высокий мужик с серебряной сережкой в ухе. Вид у него убитый – фингал под глазом и царапины на скулах – хорошее начало уикэнда.- Ну, она начала сосать, а тут этот лысый диктор по телеку беседует с секс-терапевтом. Знаешь, закомплексованной такой кошелкой – наверняка ни разу в жизни толком не трахалась. Безопасный секс, тюти-пути, и голубые виноваты, что СПИД не спит.Барнс идет к стойке и заказывает выпить. Он не один в баре, друганы щучат и он покупает им пиво. Соблюдает. Слау, конечно, наркопрнтон, но болеет за Челси. Жопа полная, но болеет за Челси. Кройдон тоже вроде стал за Челси. За Вест Хэм стоит Дагенхэм, а у «Шпор» есть Стивенэдж. Ради Бога. Кушайте – не подавитесь.- Ну вот, эта лысая башка кивает и кивает по телеку и слушает эту кошелку, а моя телка – сосет. Добавить? Лысина в телеке и бритая пизда, а я сижу и пью свой Хайнекен, склонившись ласково на ее плечо. Этот телегерой делает пару тысяч за час, а меня делает какая-то грязная сука из Южного Лондона.Марк любит жаловаться. Ясный перец – что это за жизнь? Тебе отсасывает гелка, а секс-терапевт виртуально наблюдает за этим грехом. Все эти телеэксперты – чудовищные уродки, и если все так, как это Род описал – эту телку вчерашнюю Марка, – если это, как бы правда, то, скажем так, она – не Мона Лиза. Род вообще ограничился своей рукой… и большой шаурмой – купил за углом рядом с метро. Неподалеку от Палэ, где тусуются негры и фрики всякие. Притворцы еще те, при малейшем стреме сразу забиваются в эти забавные пабы, где пинту лагера можно выпить только из-за его цены, если тебе приспичит телку снять по-быстрому или пару парней-малолеток забацать по харе. Просто так. Род вообще-то не впечатлился Марковой телкой. Ему кажется – она левая. По его словам она безбашенная. Всяко-разно – ее подружку он довел до угла.- Она была готова, так ведь? – сокрушался Род. – Идём к ней домой – она живёт со своей мамашей у эстакады. Сидим, ждём, когда мамаша пойдёт спать, и когда она в конце концов уходит, я думаю, ну вот, я в игре, но мой змей не хотел вылезать из норки, так что ей пришлось потискать меня на диване. Я кончил на её подушки с фазанами – она разозлилась. Говорит, индийские подушки, на рынке Уэмбли купила. Я ей сказал, ладно, забудь, и ушёл. Меня достала вся эта поебепь. И кровью от неё пёрло. Чего задерживаться, когда кончил? Пошёл я вниз по улице и чуть не напоролся на шеппердбушских раггамаффинс. Цепи, кожаные куртки и узоры на башке. Чертовы малолетки, и я подумал, ладно, в следующий раз разберёмся, сынки черномазые. Когда один, надо быть осторожным. Любой из них может быть вооружен, и я бы сейчас, возможно, уже дохлым был, и не сидел здесь, а БЫ бы слушали Марка, как он классно перепихнулся с королевой красоты.- Так и есть. Чего время зря тратить с такой свининой, как твоя бикса прошлым вечером, когда можно отдохнуть с тёлкой, которая ради тебя прикид надела, да ещё и презы купила сама. Спальня у неё – в зеркалах полностью, плюс широкий выбор презиков – красота. Мне обычно пофиг, но тут – все пачки открыты, и она достаёт гель, тюбик полупустой – девчонка, несомненно, трудилась. Если бы мы сегодня с кем-нибудь серьёзным играли, я бы после минета ушёл и выспался бы как следует. Но поскольку у нас всего лишь Ковентри в меню, я пустился во все тяжкие. Тёлка развратная оказалась. Сглотнула, не задумываясь, как автомат, не размышляла ни секунды. Единственный недостаток – кусачая как сучка. Укусы так и остались на руках и спине. Больно, блин. Её нужно на диету срочно сажать.Я иду к бару и покупаю раунд. Обслуживание здесь всегда медленное, могли бы набрать побольше штата, раз Челси играет дома. Вечно так. Мы никуда не уйдём всяко, вот они и заставляют нас ждать. Пиво на вкус разбавленное, в пластмассовых стаканах, никто не порежется. Смысл в этом есть, но с другой стороны – из-за этого у пива вкус мочи. Это тоже фан-паб, и его обустроили после битвы Челси с Вест Хэмом несколько лет назад, это был пик первых «Охотников за головами».Время одиннадцать утра и ICF начинают заполнять пабы Челси. То был золотой век. Вест Хэм ненавидит Челси, так же как мы ненавидим Тоттснхзм. Они считают – мы болтуны, а Восточный Лондон – самый что ни на есть настоящий Лондон. И что в челсинском мобе полно мелкого жулья. Они заходят, их горячо приветствуют, а мы припёрты к игровым автоматам. Они думают, они все родственники Креев. Билл Гарднер с твоими кукурузными хлопьями и газета «5мя». Вернутся сюда через пару недель. Тоттенхэм сначала, потом Вест Хэм. Лучше не бывает.Дэйв Харрнс стоит у бара и жалуется, что его другу дали полгода за то, что тот в Камбервелле раскроил щёку копу. Говорит, тот не знал, что парень был полицейским – он стоял рядом с клубом и не был на службе. Когда он стал выёбываться, его приятель дал мусору в глаз. Ему показалось, что тот был кокни-версией Йосссра Хыоза. Нос тоже ему разбил и легавые уж постарались его отыскать. В обычной ситуации не стали бы, а тут… Они о своих пекутся. Полгода, конечно – не смертный приговор, но тоже срок. По словам Харрнса, парень миллуоллский. По акценту чувствовалось. К Миллуоллу есть скрытое уважение, и кое-кто из их парней облагодельствовал Челси в разные годы, но когда мы с ними играем, это война.Странно всё получается. Это как с черными. Люди говорят, что ненавидят ннггеров, но если у них есть друг – чёрный, то он нормальный. Или если он осел тут, то он челсии-ский ниггер. Или если играем за границей, то все англичане нормально общаются, хотя и бывают стычки, между Челси и Вест Хэмом, например, потому что некоторые разрывы слишком глубоки. Хотя, в общем-то, мир состоит из отдельных людей, а не из мобов, поэтому механизм и работает. Но с Тоттснхэмом никто не дружит – жиды, а скаузеры – мелкое пиздливое ворьё. Поговори с фанатом Май 10 – он тебе выразит своё мнение о скаузерах.Харрис поворачивается ко мне, пока я жду, когда меня обслужат. Он псих, но умудряется держать себя в руках, в отличие от некоторых парней здесь, в пабе. У пего есть мозги, и он их использует как надо. Своя компания по установке крыш, или что-то такое Ему лет тридцать пять, свой человек, давний!- Половина двенадцатого – поезд на Тоттенхэм с Кингз Кросса. Выебонистые жиды были тут в прошлом году, обрабатывали наши пабы. Сегодня будет тяжкая суббота, ни как обычно. Здесь такие вольности не проходят. Вы, ребята, с нами там будете? Я еще организовал автобус в Ливерпуль, дайте мне знать, если вам места нужны будут. Мы в Норт-хэмптоне на обратном пути останавливаемся Хороший город, чтоб по пабам пройтись – погулять, и потом до Лондона час всего по шоссе. В автобусе туалет и видак, а водила – настоящий Шедский скин образца 69-го года, так что он с нами в Нортхэмптоне до упора будет. Путешествие с комфортом, билеты будут заказаны. Дай мне знать, пятнадцать фунтов с носа за автобус плюс билет на матч, если вам надо.Бармен – ленивый козёл, и часть парней уже начинает раздражаться, говорят ему вынуть палец из жопы – начать работать. На Ковентри никогда много народу не приходит, но они всё равно не спешат. Измываются как могут и заставляют народ ждать. Мы ведь всего лишь футбольные фанаты, но если бы мы решили перевернуть паб вверх дном, они бы сразу подсуетились. Но нет смысла ссать в своём лифте. А если ссышь, то надо незаметно. В конце концов черноволосая тёлка с хвостом доходит до меня. Наливает и смотрит то на стакан, то на стену, как будто меня нет, так что я фиксирую взгляд на её сиськах, чтобы дать о себе знать. Она краснеет, глупая корова. Я беру три пинты, отношу их к столу, а Марк говорит о ливерпульском матче.У него есть двоюродный брат Стив, живёт в Манчестере, говорит, мы можем остаться у него после матча. Манчестер будет получше Нортхэмптона, если есть где заночевать – не надо беспокоиться о дороге в Лондон. Мы столько раз были на Олд Траффорд и Мэйн Роуд, а центра так и не видели. С футболом всегда так. Только если специально не организуешь всё и заранее не приедешь, ничего кроме вокзала и парковки не увидишь – копы сопровождают, вокруг местное быдло. Местные из кожи вон лезут до тебя докопаться, и если голова варит – ты найдёшь способ улизнуть от сопровождения и найти их. Обычно этим всё и кончается. Приезжаешь, смотришь матч, если повезёт – побьёшься, и назад.Олд Траффорд – классная площадка, и когда пишут, что Ман Ю – крутой клуб, в глубине души соглашаешься – так оно и есть. Когда едешь в места, типа Олд Траффорд или Энфилд – это дополнительный стимул. В футболе важна атмосфера. Если бы трибуны были пустыми, и не было бы шума – смысла ходить на матчи бы не было. У Челси было несколько классных акций в Манчестере. Молотьба на Мэйн Роуд, когда мусора не контролируют ситуацию -вещь хорошая. Мобильные драки за стадионом. В прошлом году, когда мы шли к автобусу, толпа моссайдовских ниггеров стала кидать в нас кирпичи, мы пустились за ними. Они побежали вдоль дороги, потом опять стали бросать кирпичи. Мы опять за ними, и они снова пустились бежать. Нам пришлось это дело оставить – дыхания не хватило. Нас было человек двадцать всего, может быть они пытались заманить нас в ловушку. Есть много способов умереть, но попасться в лапы мосссайдовских фанов Ман Ю – не в десятке любимых. Ниггеры не церемонятся. Репутация заставляет, и когда видишь ниггера в белой толпе, знаешь наверняка – работать будет он.- Если поедем на автобусе с Харрисом, можем потом доехать из Ливерпуля в Манчестер на поезде, – говорит Марк. -Или если мой брат пойдёт на матч, то он нас подвезёт, помоемся, перекусим, и в город. Стив говорит, там не только Коронэйшн Стрит. Есть классные места. Дешёвое пиво и биксы северные приветливые. Кстати, вчерашняя тёлка тоже была приветливая, зеркала тряслись, когда её сзади делал. Билась головой об стенку, соседей будила. На какое-то время пришлось даже глаза закрыть и думать о Родине – свет с улицы бил по зеркалу, и мне казалось, что член в стенку вошёл. В один прекрасный день это зеркало отпадёт, и в Уонд-сворте найдут куски двух незнакомцев.Домашний матч с Ковентри – всегда немного подстава по сравнению с Ман Ю или Лидсом. Разные бывают тоскливые домашние матчи, но всё равно приходишь, а чего ещё делать? Мы сидим, немного с похмелья после вчерашнего, потом без двадцати три допиваем и встаём. На Фулхэм Роуд скапливается народ – идут к стадиону. Мы ждём, пока на перекрёстке остановятся машины, и огибаем полицию перед Фулхэм Бродвей. Воняет конским говном и гамбургерами, копы на лошадях кричат толпе не задерживаться при входе.Полный копов автобус движется медленно, они фиксируют всех, кому нет сорока. У церкви – лотки с фанзинами и сувенирами. Дети в сине-белых шарфах держат отцов за руку. У входа на северную и западную трибуну ещё полицейские автобусы, непонятно, чего они растревожились – ничего ведь не будет. Пьяный старик падает на асфальт и к нему подходят три копа. Молодые и выёбистые, и если бы была толпа поприличней, и не было бы этих ёбаных камер на домах, они бы получили по заслугам. Но на них форма, они при исполнении, и забирают безобидного пьяницу. Закидывают его в воронок сзади, со злобой явно переигрывают.- Я зашёл сегодня к Энди Маршаллу, – говорит Марк, подавая билет старику за металлической решёткой у турникета. – Я Маршалла уже пару лет точно не видел, а он живёт рядом с этой биксой в Уондсворте, так что, думаю, проверю, жив ли курилка. У него длинные волосы и борода -вылитый хиппи. Сидит перед теликом, смотрит Шварцнег-гера по видаку. Думает, он получеловек, полумашина. Начал тяжестями заниматься. Говорит, убивает время, пока работа не нашлась. Хочет вступить в стрелковый клуб и завалить двадцать мишеней одной пулей.- Они должны подписать его и отправить куда-нибудь подальше, – говорит Род, поднимаясь по ступеням и держась за поручни. – Маршалл был Особым Констеблем. Хотел стать копом, но мусора его не приняли – даже у них есть стандарты. Он из тех парией, что просиживают перед телевизором целыми днями, а потом выходят и делают Хангер-форд. Представь этого парня с пушкой в Уондсвортском торговом центре. Пройдётся по толпе, думая, что он – Арни, джунгли патрулирует.Мы поднялись наверх по лестнице, ведущей на западную трибуну. Прекрасный ясный день, я оглядываюсь вокруг, смотрю, что происходит. Хороший вид отсюда, и я вспоминаю тот вечер с золотым закатом, когда снаружи северной трибуны появился Вест Хзм. Мы уже были тогда на стадионе, когда началась драка на Фулхэм Роуд. Я слышу полицейские мегафоны. «Приезжие, продвигайтесь! Северная трибуна справа! Всем оставаться на тротуаре!»- Прибывают дополнительные воронки, копы всерьёз подошли к делу.Камеры стараются, работают, фиксируют жизнь. Горы плёнки с лицами для последующего разбора. Мы идём отлить, ждём, когда освободится место. В писсуарах литры мочи, одна из тех суббот, когда просто пьёшь пиво и не ожидаешь проблем. Мы показываем наши билеты ублюдочного вида стюарду и оказываемся на западной трибуне. Смотрим на приезжих, сколько народу приехало. Несколько сотен Ковентри мелкими группами. По всему стадиону куча незаполненных пятен, хотя до матча ещё осталось время. С такими ценами за билет, ни хера удивительного – столько проплешин.Мы сидим па своих местах, все обычные персонажи уже здесь. Харрис сидит в двух рядах от нас впереди, рядом с двумя шляпочно знакомыми мне злобными перцами, похлёбывает чай. Парень он не очень уж здоровый, но хороший организатор и всегда готов замутить. А больше и не надо. Здравого смысла немного и уверенности в себе – это производит на людей должное впечатление. Мусора знают его в лицо, и забирали не раз, но как-то у него получается не схватить сроки типа тех, что получили парни в ходе операции «Личная Цель». Он осторожный и учится на своих ошибках, делает выводы.Камера над крышей фиксирует наши грехи, и только малолетки и идиоты переступают определённую грань. Надо быть дураком, чтобы сделать это, хотя, конечно, иногда зашкаливает градус, и тогда газеты публикуют фотки и начинают охоту за ведьмами. Не верится, что были времена, когда можно было бесноваться внутри стадиона и не попадаться месяцами. Как северная трибуна Челси, когда я ещё малой был. Они же вскипали при первой возможности. Зверели регулярно, словно по расписанию. Миллуолл и Вест Хэм в Шеде – все на ушах стояли.- Эта тёлка вчерашняя, – говорит Марк, – бьётся башкой об стену, говорит глубже-глубже. Что она себе думала, я что, вообще, марафонец? Ныряльщик на большую глубину? Это же, блядь, не Олимпиада. Если ей такое по нраву, пусть идёт Маршалла навестит. Парню требуется серьёзная секс-терапия. Не потрахается в ближайшее время – начнёт убивать.- У него была когда-то большая коллекция порно, – задумался Род. – Где-то больше ста фильмов. Сидел часами после паба, держал пульт, картинку фиксировал. Я ничего не говорю, мне иногда по приколу порнушку посмотреть, как и любому, но потом надоедает смотреть, как кто-то другой делает то, что ты сам вроде должен делать. А он чем больше смотрел, тем больше покупал. Немецкие и голландские штуки. Жёсткие варианты, за них в Дувре вяжут. Только таможня может жёсткое порно смотреть.Это было, когда он жил в Хаммерсмите. Мы его со школы знаем. Примерный был мальчик. Похожий на миниатюрного банковского клерка. Я у него оказался однажды с группой других ребят, и тут он ставит кассету с групповым изнасилованием – тёлка и толпа солдат. Никаких звуков -только классическая музыка, Моцарт или Бетховен, что-то такое. Мёртвый немецкий козел всяко. Девчонка пытается от них отбиться – их четверо или пятеро, по очереди её делают, пока один работает, остальные её держут. Я ел свою китайскую еду в тот момент, и меня такой секс не прикалывал, а Маршалл сидел и ржал. Солдаты хреново играли, а девчонка ничего. Мне как-то всё-таки не по себе стало – видеть как с девчонкой вот так вот обращаются.Когда фильм закончился, Маршалл сказал, что это не актёры, и всё по-настоящему. Сто фунтов заплатил за кассету. В Олдершоте снято. Настоящее изнасилование. Парни поржали, но было заметно, что им это всё не понравилось. Надо быть охуенно повёрнутым, чтобы снимать настоящее изнасилование. Целить камеру на армейские задницы в процессе работы. Завести их, заплатить, а потом отправить в тюрягу лет на десять. Я извинился и свалил. После того, как я ушёл, Джон Николсон пригрозил ему кухонным ножом. Дал ему по башке и назвал мудаком. Потом разбил телевизор стулом. Единственный приличный парень оказался.Громкоговорители распевают «Ликвидатор» – челсинский гимн шестидесятых Гарри Джея и Всех Звёзд. Классика ска, из эпохи скинов. Затем «Синий – наш цвет» Питера Осгуда и Алана Хадсона в студии Top of the Pops. Выходят команды, мы встаём и аплодируем. Игроки машут руками, и начинается предматчевая мудотня. Толпа выглядит немного пореспектабельней, чем в прежние времена. Мужики идут с пабов. Начинаются речёвки, несутся по всей западной трибуне. Копы сидят на контроле. Площадка блестит зеленью на солнце. Харрис смеётся вместе с Билли Брайтом. Марк смотрит в свою программу, ноет про цены, Род поднимается и добавляет шуму. Я сижу и жду, когда капитаны с судьей подкинут монетку и начнётся матч. Ковентри вроде как запевает чего-то, и половина западной трибуны оглядывается в их сторону. Мы поднимаем правую руку и показываем им «дрочилы».

www.booklot.ru

НОРВИЧ ДОМА. «Фабрика футбола» | Кинг Джон

 

При мысли о Норвиче всегда комок к горлу подступает. Я чувствую себя партийным функционером, вспомнившим о героических прошлых временах. Такое случается, когда ты бросаешь взгляд назад. Напрягаешься, держишь себя в руках, пытаешься не раскиснуть. Пенсионеры живут воспоминаниями потому, что ничего не получают от правительства. На лампочки вроде хватает, но об электричестве -забудь. У меня свои собственные воспоминания. И это не военные истории о Блице. Весь этот бред про то, как стояли плечом к плечу в тяжелые времена. Сейчас эти вещи не работают, не в наше время, такая фишка может только канать с несколькими моими друзьями. Не со всеми и не в Норвиче.Мы совсем пацанами были тогда. Лет семнадцать-восемнадцать, немного тормозные. Я и Род шли после игры, и зря мы повернули на Кэрроу Роуд. Мы болтали о пустяках, шли, куда идем, как нормальные пацаны в нежном возрасте. Тут – оба-на – двадцать норвичских фанов. Просто наш прикид, должно быть, выдал нас – Челси. Они спросили, Челси, чо-как, и я прямо сказал им, потому что знал, всё равно нам выдадут по полной программе. Если бы я знал как будет больно.Они долго не раздумывали… Сначала, когда они пытались дать мне по яйцам, я уклонялся от ударов, затем глянул на Рода, но он стоял на коленях на улице с вытянутыми руками, словно его распяли, и три или четыре фермера но очереди били его по голове. Я вернулся и дал одному в челюсть, затем какой-то пидор толкнул меня вперед, и я ударился головой о бетонный фонарный столб. Я лежал на земле и только помню, что все было как в тумане. Они были очень заняты, выбивая из меня дух, и, должно быть, я был без сознания достаточно продолжительное время.Не знаю как, но мы ухитрились подняться и проковылять вдоль аллеи. Мы были по-настоящему напуганы. Ноги у меня подкашивались, а Рода качало из стороны в сторону. Пока шли, я почти ничего не видел. Вокруг все было мрачным, одни деревья и кирпичи, и могу я припомнить только запах дождя на асфальте, сильный застывший залах. Мы были на спуске, это и помогло нам, перепрыгнули через изгородь и уселись на землю, окруженные жалящей крапивой, тяжело дыша, словно старики, закашлявшиеся до смерти.Норвичские парни не преследовали нас, и мы глянули за забор через некоторое время и увидели, что они съебались, испарились, словно никогда и не существовали. А мы просто сидели там. Даже крапива не слишком жалила нас, что было бы последним оскорблением. Род прислонился спиной к забору, повторяя себе: блядь, блядь, блядь, как будто ему всадили иголку. В его глазах было что-то от психа. Я подумал, что ему снесло крышу, но больше беспокоился о себе. Должно быть, мы просидели так полчаса. Тело мое начало болеть, а голова раскалывалась пополам. Мы проклинали себя, потому что до станции пешком было довольно далеко, и мы не хотели, чтобы нас угостили еще раз.. В конце концов мы собрались и перелезли через забор, прошли по улице и повернули назад к стадиону. Там люди покупали билеты на следующую игру. Молодые ребята со значками Норвича, мужчины, женщины и дети. Здоровенный фермер, болевший за свою команду вместе со всем своим счастливым семейством. Я спрашивал себя , видели ли они, как нас избивали. По выражениям их лиц ничего нельзя было понять. Они вели себя как ни в чем не бывало, просто хорошо проводили время. Может быть, они и видели это шоу, а может быть, и нет, я не знаю. Но никто не пришел к нам на помощь, когда норвичане пытались поставить нас на чуток своих деревенских традиций.Не могу их винить, конечно. Испуганные люди, живущие говняной жизнью, не станут помогать двум подросткам – болельщикам Челси, но они могли хотя бы пойти в аллею посмотреть, живы мы или нас прибили, а им наплевать, оставили нас гнить. Вот это и заставляет задуматься обо всей этой чепухе насчет достойных граждан. Общество хочет закона и порядка и всего того, что связано с ними -виселицы, кастрации, разрядов электрического тока, но большая их часть – просто ограниченно мыслящие козлы, которые не хотят пачкать руки. Они могут высказать свое мнение, если оно не противоречит тому, что говорят другие, но они будут молчать как рыба, когда дело дойдет до хруста костей. Они плывут по течению, по большой волне, но через канализацию. Дерьмо и использованные гондоны. Может быть, они были немножко смущены или считали, что нам выдали по заслугам: нечего в таком возрасте уезжать из дома. Но после Норвича мы усвоили урок и повзрослели. Что-то вроде инициации.У меня неделю после этого болела голова и, будучи ребенком и думая слишком много о том, что могло бы быть и как это могло бы быть, я начал беспокоиться, не повредили ли они мне мозги. Представлял себе, как сгусток крови крутится в моей голове каждую минуту, будто выбирая момент, чтобы убить меня. Это ни стоило той боли, которую я испытал. Но когда в моей голове прояснилось, я почувствовал себя прекрасно, ко мне вернулся разум. Иногда вам нужно, чтобы в вас вбили немного здравого смысла, и все произошедшее подняло ставки. Мы поняли, что в жизни есть нечто большее, чем быть наглым хулиганом с большим ртом. Если вы рискуете тем, что вам могут вытрясти душу, лучше напасть первым. Лучше ездить с командой, в которой вы чувствуете себя максимально комфортно, и потом она не слишком плоха как защита, если дела повернутся к худшему.Весь смысл в том, чтобы войти в группу и действовать вместе, как на войне, когда все меняется. Все тянутся в одном направлении, и все глупости мирного времени выбиты из головы. Люди делают все, что нужно, чтобы выжить в тяжелые времена. И когда вы упираетесь в стену, в вас пробуждаются всякого рода скрытые возможности. Когда он еще был жив, мой дед называл это военным социализмом. Говорил, что все эти богатые подонки, закусив губу, вливаются в систему, на которую обычно им наплевать. То были другие времена, и мой дед рос с другими мыслями, но идея та же самая, в большей или меньшей степени. Имеет смысл, когда вы собираетесь ехать поискать неприятностей, собрать хорошую команду, которая будет держаться вместе до конца. Нет смысла ехать вдесятером куда-нибудь вроде Лидса, собираясь устроить хорошую драку, потому что вы не продержитесь и десяти минут. Как мухи на говно, эти норвические фермеры налетели, когда увидели нас стоящими неподалеку, и дали нам взбучку, словно забивали своих свиней. Мы были мелкими хулиганами, и после этого с нами уже не происходило ничего подобного. Это все немного смешно, потому что если вы собрали хорошую команду, тогда можно ехать куда угодно и почти всегда выскочить без слишком большого ущерба. Конечно, дела могут обернуться плохо, особенно против больших клубов или когда ты на важной игре. Местные делают все возможное, и ты, повернув за угол, увидишь, что против вас тысяча психов – северян, решивших отправить вас прямо в больницу. Ты изговняешься внутри, но лихорадка так возбуждает, что это начинает нравиться больше всего. Ты преодолеваешь страх и делаешь то, что останется с тобой навсегда, говорят, что это адреналин. Может это и верно. Но все, что я знаю, это то, что с этим чувством ничто не может сравниться, ни наркотики, ни секс, ни деньги, ничто.Когда-нибудь я стану старым склеротиком, напивающимся с двух пинт пива, и, Бог его знает, каким будет мир в котором мне придется жить. Меня одолеют болячки, и меня будут грабить всякий раз, стоит мне только выйти за дверь. Не будет никаких пенсий, и я буду просто сидеть v телевизора, смотря бесконечный поток мыльных опер, ожидая смерти. Но, по крайней мере, я немного пожил, пока во мне была сила. И я не буду платить за свои собственные похороны. Достоинство в смерти? Идите вы на хуй. У меня будет что рассказать каждому, кто захочет послушать, и пацаны будут удивлены тем, что в старые добрые времена была настоящая жизнь. Они будут смотреть на меня немного по-другому.Я и сам был такой. Слушал старых склеротиков, болтающих о своей молодости. Но если вы остановитесь и послушаете их, это еще не все. Люди нетерпеливы и называют эти неспешные рассказы брюзжанием. Старики крутятся на автобусных остановках и в библиотеках, в пабах, если у них оказалось немного свободных денег, пытаясь найти что-нибудь такое, что позволило бы им убить время. Но именно они могут рассказать кое-что об истории. Они могут рассказать вам о крупных беспорядках, связанных с футболом, или о сексе, или наркотиках, обо всем, что есть и в вашей жизни, ничего нового. Они просто смеются и говорят тебе, что мы пустое место, что Лондон стал мягкотелым.Ничего не изменилось. Мы просто теперь имеем возможность ездить по всему миру, и какой-нибудь деревенский идиот становится героем документального фильма, снятого всеми этими людьми, которые хотят быть Джоном Пилгером. Каждый сидит перед экраном, глядя на всех остальных. Послушайте пенсионера, ц он вам скажет, сколько насилия было в футболе в старые времена. Посмотрите на Миллуолл, их забирали в полицию столько раз, и никто не может всерьез доказать, что эти ребята не дрались субботними вечерами. Я слышал немало историй, и я верю им. Это все болтовня для газет и телевидения, общественный контроль, развлечение масс, одно долгое, блядь, подглядывание в одну большую дырку.Несмотря на выволочку, которую мы получили в Норвиле, мне нравится смотреть, как они играют. Традиции команды передаются от одного поколения игроков другому, и у каждого клуба свой собственный подход к игре. Это похоже на то, как ты наследуешь от отца склонность к насилию. нельзя сказать, что мой старик слишком склонен к этому но и, по меньшей мере, не настолько, насколько я знаю это по собственному опыту. Видимо, был достаточно осторожен большую часть своей жизни, ходил с опущенной головой и делал свое дело. Но мы обсуждали с ним футбольные команды, а в Норвиче любят мяч и артистичный футбол. Каждой футбольный болельщик уважает это. Будь то придурки, концентрирующие внимание на движениях противника или собиратели футбольных программок, строящие свои прогнозы на статистических данных игроков. Я смотрю и норвических фанов и высматриваю тех парней, которые на тогда сделали. У меня не получается узнать их. Думаю, что многие сошли с дистанции, ведь прошло столько лет. Женились, вросли намертво в бытовуху, потому что у них дети закладные, надо навещать родственников жены и все такое, но все-таки остается шанс, что в толпе может быть один или два из тех парней и сегодня.Достаточно забавно, что я не чувствую ненависти к Норвичу, даже к тем ёбаным свиньям, которые дали нам по мозгам у Кэрроу Роуд. Они просто обезличенные и безжизненые формы. Я знаю, что в этом нет ничего личного. Сейчас это просто сон, словно все это случилось с кем-то другим, словно я смотрю видео, повторяющее все это в замедленном темпе или фотографии в рамках на стенах. Когда вы думаете о ветеранах Челси, то вроде бы, судя по фотографии сидящих на восточной трибуне, это было так давно, но все будто вчера.Они стоят в середине, и вы можете видеть ряд красных маек вдоль поля. Белые пятна там, где должны быть их лица, похожие на лица норвичской команды. Немного страшно думать о том, что эти парни жили так давно, возможно, еще в Первую Мировую войну. Не знаешь, жив ли кто-нибудь из них. Они тогда, должно быть, были детьми. Но кто же эти на заднем плане фотографии? Это кучка бедных старых придурков, которые сидят за директорами и политиками и, когда заканчивается первый тайм, все кроме них идут в бар выпить. Эти ребята по-прежнему не встают с места. Вам становится смешно. Народ, рождающий героя. Это они, счастливчики, потому что по крайней мере у них есть свой дом и возможность видеть игру Челси.Затем вы думаете об их товарищах, которые не вернулись и лежат там с искореженными телами и разбитыми головами. Или заёбаны горчичным газом, покусаны заразными крысами, утонули в грязи, разорваны пулеметными очередями. Кошмар ещё тот, и мой дед рассказывал мне истории обо всем этом. Я имею в виду, что не считаю себя трусом или что-то вроде этого, но думаю, что никогда бы не пошел бы на эту Первую Мировую из-за того, что какой-то охуевший мудак во главе страны счёл это вполне хорошей идеей. Король, страна, и все это дерьмо. Если я захочу подраться, то мне не нужно год сидеть в траншее, по колено в собственном поносе. Довольствоваться французским борделем, в котором каждая вторая армейская сволочь сбрасывает свою сперму. Не могу себе представить, хоть убей, как эти старики могли дать себя обвести вокруг пальца.Просто я думаю, все дело в том, что времена измелились, должно быть давление нарастало, когда война начала набирать силу и появились женщины, посылающие вам белые перья, чтобы пристыдить разумных парней, желающих остаться дома и заставить их разрушить свои жизни. Многие из них, должно быть, думали, что война это что-то вроде приключения. Но более вероятно, что они просто не хотели оставаться дома и превратить свои жизни в сплошное бедствие. Любой, кто посмотрит на НИХ, подумает, что они торговцы бутылками. Лучше умереть в траншеях, чем остаться дома. Вас будут понемногу жрать и мучить эти крысы. Это можно понять, но только на моих собственных условиях. Выбор есть: сидеть перед телевизором, просматривая фильмы о войне и мелодраматические сериалы, или выйти на улицу и жить своей, а не чужой жизнью, своими чувствами и волнениями. Позволить ежедневной рутине перемолоть в себе сопливого мальчишку, на уме у которого только видеоигры, или открыть дверь и стать на линию огня.С футболом вы делаете выбор, и он нелегкий. Ты не хочешь опозориться перед своими товарищами, и чем крепче становится твой авторитет, тем больше он на тебя давит, чтобы ты делал свое дело. Тем не менее, существует свобода выбора, потому что я делаю это для себя, а не потому, что придурки, имеющие власть, приказывают мне делать это. Именно это им не нравится. Когда что-то по-настоящему уходит из-под их контроля, им это кажется нереальным. Эти жирные подонки, думающие, что они контролируют все, начинают понимать, какой властью мы обладаем. Толпой мы можем делать все, что хотим. Именно поэтому они устраивают столько шума насчет всего этого. Тратят миллионы на камеры и полицию.Посмотрите, вот война, и на ней убивают миллионы. А спросите, сколько погибло из-за футбола. Не под обломками заборов и деревянных трибун, но в драках, которые идут между соперничающими мобами. Все говорят, а как же Эйзель. Но если вы услышите эту историю от наших ребят, парней, которые на самом деле были там, то, что они рассказывают, намного отличается от того, что вам рассказывают дома в Англии. Никто не хочет видеть, как люди Умирают на футбольных матчах, абсолютно никто, но, в конце концов, все знают, что Эйзель – все-таки несчастный случай. Ведь там на самом поле уже начались неприятности, стычки. Никто не может этого отрицать. И как бы то ни было, как нам рисуют все произошедшее, это по большой части хитрая выдумка, У итальянцев свои собственные психи, и любой, кто что-то знает о футболе, знает и то, что они легко пускают в ход ножи, точно так как нигеры, они всегда при аргументах. А когда говоришь с ребятами, которые ездят на выездные матчи, а я временами делаю это па матчах в Англии, вы услышите, что фанов Ливерпуля порезали еще до игры.Прибавьте к этому игру в Риме за год до этого, когда у итальянской толпы просто снесло башку, и они атаковали любого англичанина – мужчин, женщин, детей, любого, кто поддерживал Ливерпуль, о чем газеты и правительство предпочли забыть, им ведь это было очень удобно. И что они могли ожидать в ответ. Конечно, скаузеры закипели, но макаронники, которые действуют смело, когда в большинстве, тоже должны на себя взять часть вины. Если смотришь по телевизору, все выглядит так, как будто там было заграждение между двумя сторонами, но кто погиб, в конце концов? Жертвами стали люди, которые пришли просто посмотреть футбол, люди, у которых и в мыслях не было подраться. Как всегда, жертвами становятся посторонние. Легавые съехали с катушек, пытаясь установить участников побоища. У них были видеозаписи. Так почему они не проверили итальянцев? Потому, что всё диктует общественное мнение. Всё это -большая политика. Но люди слишком толстокожи, чтобы понять это. Поговори с ливерпульским фаном, который был там, и он тебе будет рассказывать об этом весь вечер.Забавно то, что люди смотрят на футбольных болельщиков и считают их отбросами. Но если ты постоянный футбольный болельщик, который болеет всю жизнь, футбольный псих или обычный болельщик, ездящий на все матчи в другие города, ты видел пропагандистскую машину в действии на протяжении многих лет. Знаешь это по собственному опыту. Можно пойти на игру и увидеть небольшую драку, а потом вернувшись домой, прочитав газеты или включив ТВ, подумать, что это произошло где-то в другом месте, не там, где ты видел это собственными глазами. А то количество времени и усилий, которое уделяется небольшим стычкам! Методы, которыми все это раздувают, заставляет тебя серьезно подумать о том, где правда, а где ложь. Но очень хорошо то, что именно мы, отбросы, болельщики особенно крупных команд, понимаем это лучше, чем большинство людей. Мы знаем правду, потому что мы были там.Когда я был моложе, я ходил на игры, на которых, как полагают, происходили крупные драки. Да, мы получали удовольствие от этого, и иногда это выходило за рамки. Но, как правило, все-таки это было скорее шоу, чем что-то другое. Точно так же, как это происходит на самом футбольном поле. Но это расписывалось так, что можно было подумать, произошло нашествие инопланетян. Правда искажалась. Всегда находился кто-нибудь, кто выдумывал истории, смешивая правду и ложь. Но что еще хуже, обычному человеку нравится верить лживым россказням. Спасает народ от необходимости прилагать умственные усилия. Люди не думают самостоятельно. Именно поэтому Политика – такая куча дерьма. Это все про то же – про безмозглых сопляков, выстраивающихся в линию, подчиняющихся своим хозяевам.Есть такой парень Большой Боб Вест. Он ходит на матчи Юнайтед как оловяннный солдатик, каждую пятницу. И каждую пятницу вечером, тоже как солдатик, он начинает сатанеть. И дело тут не в алкоголе.Сатанеет он так, как если бы с цепи сорвался. Нажирается пива, но столько, чтобы не вырвало, затем полирует это Дело двойным виски. После этого он не становится беспокойным или печальным, ничего драматичного, просто сидит молчаливо до десяти часов, и вы не знаете, о чем он, блядь, думает. Все к этому времени, как правило, уже тоже напиваются, поэтому увидеть его ведущим себя не совсем обычно кое-что значит.Большой Боб служил в армии во время войны с Ираком и, думаю, там он насмотрелся такого, от чего любого бы из нас стошнило. Говорил нам, что здесь, дома, ничего не знают о том, что там делалось, что тысячи, десятки тысяч иракских детей выкосило оружием, к которому, нам говорили, мы должны относиться с уважением. Это война высоких технологий, и армия Ирака была беспомощна. Ее призывники – деревенские парни и несколько солдат контрактников, пытавшихся удержать их на линии огня. Говорил, что союзники тысячами зарывали трупы бульдозерами после того, как иракцы оставили Кувейт, что мы убивали их, когда они отступали, стреляли этим бедным педрилам в спины. Говорил, что янки называли это охотой на индюшек. Выстраивались в большие очереди, чтобы атаковать с неба. Каждый хотел поучаствовать в убийстве. Говорил, что мы никогда не будем знать правду.Первый раз, когда он начал доставать этим одного парня в пабе, ребята стали немного раздражаться. Они знали, что он сам делал те же дела и не был одним из этих пацифистов. Но, тем не менее, они не хотели слушать новости такого рода. То же самое касается и меня. Я имею в виду, Хуссейн был настоящим долбоёбом – сделать все то, что он сделал – даже если он и начинал при британской поддержке, но глубоко в душе ты хотел верить во всю эту хуйню про стратегическое оружие и умные бомбы и черт знает, что там ещё. Это значит, что ты можешь взять пару банок пива, сесть перед ящиком и наслаждаться специальными сообщениями и съемками с места событий, которые они показывают вам по ТВ. Это больше похоже на фильм, чем на что-либо другое, и хотя ты далеко оттуда и живёшь своей гребанной собственной жизнью, ты чувствуешь себя как бы причастным, потому что они убедили тебя, что ты и твоя жизнь как-то связаны с этим.Но Боб никогда не был истеричен. Я всматривался в его глаза, когда он начинал свои расбказы, и они не бегали, как это бывает у людей, которые пытаются произвести впечатление. Он не был одним из тех пиздюков, которые хотят, чтобы все думали, что в них есть что-то особенное или что они заботятся о своих товарищах или что они отличаются чем-то, как этот парень,,которого я сделал в Манчестере. Он говорит больше для себя, чем для нас, не пытается ныглядеть более крутым, чем есть на самом деле. Ничего эмоционального, он просто осознал несколько простых истин. Некоторые парни из Юнайтед слегка наехали на него в первый раз. И я задумался, не получится ли так, что Боб проделал весь путь до Кувейта и назад целым и невредимым, а затем закончит тем, что его порежут в Восточном Лондоне. Им приходила в голову мысль, что он был предателем или что-то вроде этого, но я понял кое-что из того, о чем он говорил, когда справился с первой реакцией от испытанного мною ужаса. Может быть, это было связано с тем, что дедушка рассказывал мне, что значит быть солдатом, но скорее всего, в большей степени это было связано с футболом.Я знаю, что СМИ всё искажают. Мне случалось видеть, как власти делают из мухи слона, но сейчас считается, что времена изменились, словно вы изменили все в этом мире и это последнее и окончательное воздаяние. Они забрали весь этот блеск, но сейчас, когда мы ушли глубоко в подполье, у них нет ни единого шанса. Говорят, что опасные хулиганы восьмидесятых повзрослели и начали новую жизнь – продают наркотики и занимаются мелким мошенничеством. Но всегда появляются новые таланты, и много повзрослевших ребят все еще на своих местах. Во время больших матчей знакомые лица выходят из леса, укрывшись в тени, используя свой опыт, обманывая или переигрывая камеры. Большой черный крест отметил это место. Время идет, и кто знает, через пять лет может и я подохну, удовлетворюсь тем, что просто буду сидеть где-то сзади и предоставлю более молодым париям возможность сказать свое слово. Но я по-прежнему буду там на Стамфорд Бридж. Это не может измениться.Игрок Норвича выдал прекрасный длинный пас, разрезавший защиту Челси, и эти фермеры загнали мяч в сетку. Мы матерились и кричали этим подонкам ебашить назад на свои капустные грядки, словно они могли услышать нас. Харрис сидел с Чёрным Полом, Мартин Хоф качал головой, Род выкрикивал оскорбления, крича о резиновых сапогах и искусстве ебли свиней. Легавый посмотрел в нашу сторону, но оставил нас в покое. Нам всем понравился этот гол. Точный пас на сорок ярдов, обработка форвардом мяча в одно касание и удар с ходу под перекладину. Но ты не встаёшь и не аплодируешь вражеской команде. В нашей среде нет места такого рода поведению. Никаких щелей в нашей кольчуге – ты должен стоять крепко и быть верным всегда, и самое главное – преданность своей команде. Представить миру объединенный нерушимый фронт.Иногда это может означать сокрытие своих чувств, но не так чтобы часто и никогда до какой-то серьезной степени. Верно, это хороший гол. Стоит увидеть. Но ни один из нас не имеет желания быть справедливым. Нам этот гол не доставил удовольствия, хотя мы и признаем мастерство его авторов. Мы – Челси, и этим все сказано. Здесь нет места нерешительности или расколу. Они не являются частью уравнения, и пока игроки Норвича празднуют забитый гол, мы кричим им: «Начинайте играть, дети тупых свиных зоофилов. Они не умеют читать и писать, но, по крайней мере, они могут водить трактор». Мы все ржём.Первый тайм закончился, и я иду отлить. Там целая очередь парней, проталкивающихся вперед. Пиво дает о себе знать. Никто не хочет бегать в туалет во время игры, рискуя пропустить что-то интересное. С каждым случалось, конечно, выбрать момент, когда вы думаете, что сможете спокойно отлучиться, и на поле ничего не произойдет. Вы выходите, пробиваетесь к писсуару и чувствуете оргазм облегчения, и внезапно громовой шум толкает твои яйца прямо к гландам, как тогда нога этого подонка из Щиллоулла – фатальное прикосновение. Челси забивает, и ты настоящий козёл – пропустить такой момент. И все «довольствие, которое ты получил оттого, что удалось наконец-то отлить – разрушено, и ты бежишь назад в своих обмоченных джинсах – вот чего стоит потеря концентрации. Возвращаешься на свое место. Твои друзья уже успокаиваются и ржут над тобой, потому что ты пропустил самый яркий момент. Такое рано или поздно случается с каждым. И потом весь следующий год ты держишься до перерыва перед тем, как осмелишься рискнуть в следующий раз. И тогда это случается снова. Такова печальная закономерность.Я взял чашку чая и вернулся на свое место. Марк и Род о чем-то толкуют с Харрисом. Он говорит им о Ливерпуле. Что окна их автобуса выбиты фэнами-новобранцамн. Автобус был на пути из Ливерпуля, и пять или шесть пацанов выскочили бог знает откуда и бросили топор в окно. Стекло задержало его полет, но, тем не менее, он врезался в бок Билли Брайту. Мы расхохотались, потому что Билли только что потерял работу, а Бог любит Троицу. Так что тогда следующее? Этому парню лучше не высовываться какое-то время.Он потерял правую руку на уроке труда еще пацаном, но рассказывал ребятам, что засунул кулак одной черной тёлке, и она начала корчиться, говоря ему, какой он охуеиный жеребец. Говорит, что он начал вытаскивать кулак потому, что она кончала, и он должен был вспомнить свои фашистские принципы. Не хотел доставлять удовольствия черной низшей расе. Но он вытаскивал слишком быстро и оказался на запястье короче. Эта история всегда вызывает смех. Билли никогда не рассказывает про это, когда Черный Пол или Джон рядом.Марк решил немного позабавиться и втереть соль в старые раны. Спрашивает меня, помню ли я тот случай в Нор-виче, когда мне и Роду досталось. Я кивнул, и он рассказывает Харрису эту историю о том, как Норвич сделал нас у Рода немного покраснело лицо, выдавая его смущение, и я надеюсь, что кровь не прилила к моему. Марк знает, что он достал нас. Харрис громко смеется, то же делает и Мартин Хоу, стоящий за ним. Они смеются, потому что Норвич – пустое место. Это не то место, где тебе выдают по полной программе. Это оскорбительнее всего, что только может быть. Получить по морде от кучки фермеров. Такие истории расходятся быстро. Я чувствую себя немного униженным, говорю Марку, что он пиздобол и пытаюсь отшутиться. Говорю ему, что по крайней мере я был там, в отличие от некоторых.

litresp.ru

РОЧДЕЙЛ ДОМА. «Фабрика футбола» | Кинг Джон

 

Я опаздываю на встречу с остальными – пришлось закончить французский грузовик, который мы начали разгружать ещё утром. Нужно было разобраться с запоздавшей доставкой, прибывшей в два, и лишь потом мы вернулись к французам. Невыразимое напряжение, бесконечный поток скороварок и выпендрежный водила с вкусной блондинкой, которую он взял в кабину для активного отдыха, в то время как мы надрывали спины в фуре. Я вроде ничего такого не слышал, но для этого много воображения не надо. Особенно, когда ты вымотан и просто хочешь свалить отсюда, а Стив из Глазго намеренно медлит с вилкой, потому что зол на бригадираВремя шесть, и на Уимблдонской платформе Эрлз Корт скапливается народ. Микс 50 на 50 – челсинские, едущие в Рочдейл на кубковую игру и нарядно одетые козлы из Фулхэма и Парсонс Грин. Эти богатые мудаки с окрестностей Стамфорд Бриджа всегда вызывают у меня усмешку. Как же они, наверно, ненавидят нашего брата, ведь они вынуждены делить пространство с теми, кто, в сущности, портит им выходные. Парни ведут себя как наследственные лорды, а тёлки как королевы. Они взирают на мир с немыслимым высокомерием, но смотреть на них – сплошной смех, особенно, когда они прячут взгляд и делают в штаны от страха.На табло объявлен поезд, и копы, стоящие на ступеньках, сверяют часы. Народу сегодня будет немного, а это значит, что легавым будет проще. Серый вечер, и весь день дождь то прекращался, то начинался снова. Игра Кубка Лига против Рочдейла посреди недели не вызовет больших страстей, и мне нужно выпить, чтобы согреться. Вообще-то я на грани. Меня бесит, когда склад встаёт на пути Челси. Выбор у меня не велик, по я честно выполняю свои обязанности, и поэтому перед игрой хочу уйти минута в минуту. Стив может сколько угодно бредить и разглагольствовать по поводу Глазго Рейнджере, но шотландская сволочь должна поторапливаться, когда Челси играет дома.Поезд подъезжает почти пустой, и поездка через Вест Бромптон на Фулхэм Бродвей проходит незаметно. Я показываю свой билет и выбрасываю в мусорку «Стандарт», который читал с Хаммерсмита. На моих руках – газетная краска, и я вытру её, когда приду в паб. В газете пишут, что Челси ищет нового голкипера. Я жду зелёного света и перехожу дорогу. Кебаб-хаус на углу смердит за версту. Напоминает мне Тоттенхэм. Марк и Род – у двери вместе с Ф.А. Генри, смешным парнишей с толстыми очками и ушами, как у Кубка Футбольной Ассоциации. Приходит только на игры среди недели, потому что работает по субботам.

– Как дела, Том, пива? – говорит мне Марк на входе, опустошая свой стакан. Как всё точно. – Генри женится на следующей неделе, да, Генри? Повезло гаду.- Поздравляю, Генри.И я не кривлю душой. Он заслужил девчонку в белом платье, даже если это и большая подстава. Он – романтик. И мухи не обидит. Мы знаем его с детства.- На ком женишься?- На Лизе Веллингтон. – Грудь Генри надувается, заполняясь чем-то; насколько я понимаю – гордостью. – Помнишь, мы вместе в школе учились?- Конечно помню. Я думал, она уехала. В Ирландию или Шотландию, куда-то туда, где другой язык и свои законы об алкоголе.- Да, она уезжала. Вышла замуж за ирландца, но у них ничего не получилось. Пару лет старалась, потом собрала чемоданы и вернулась. Моя мать дружит с её матерью. Мы Так и познакомились. Случай. А может, судьба. Одно из Двух.Я помню Лизу, когда мы были ещё подростками. Красивая девчонка была, и мне интересно, как она сейчас выглядит. Чёрные волосы и славянское лицо. Её старушка из Бухареста и приехала сюда в войну. Ненавидит коммунистов, если я правильно помню. А с другой стороны, кто их любит? Просто женщина говорила об этом постоянно, при каждой нашей встрече. И жидов ненавидела до смерти. Их и цыганку. Перебарщивала на этот счёт. Ну а Лиза была ничего, даже при том, что была немного напряжной и увлекалась хипповой наркотой, когда все отвисали на спиде. Хорошо, что она выходит за Ф.А. Генри – правильно делает. Он достойный парень и с девчонками не перешалил, прямо скажем, не получалось у него как-то. Помимо того, что у него уши как у Кубка Футбольной Ассоциации, он ещё и Фиговый Аргумент Генри. Женщинам он нравится, но большинство из них хотят быстро перепихнуться, а не слушать мнения Генри о сотворении вселенной.- Где ты проводишь мальчишник, Генри? Дай нам знать, мы придём. Проводим тебя как следует, в призрачный мир пота и слёз, и супермаркетов по субботам.- Мальчишника не будет, – говорит он слегка нервно. -Не хочу это затевать. Я ведь никогда этим не увлекался. Мне мальчишника Рода хватило.Род, парень порядочный, краснеет. И правильно делает, мерзкий развратник. На своем мальчишнике он вылетел в космос, как ракета, заправившись «варп фактором 700». Все происходило в холле на Фулхэм Пэлэс Роуд – на сцене была стриптизёрша. Развратного вида тёлка с хорошим телом, и вообще, непонятно, как её угораздило оказаться в стриптизе – она явно могла пойти выше. Полное веселье. Затащила Рода на сцену, а у него крыша явно поехала. Разрешил ей раздеть себя догола, она уложила его на стол и оттрахала по полной программе. У Марка была камера, и Род пересрался из-за этого – дрейфил до и после свадьбы. Непонятно, как у него вообще встал, он ведь пьяный был вдрызг, но вроде говорит – наркота.- Роду тоже хватило, так ведь, Род? – говорю я и хлопаю его по спине – вид у пего напряжённый. – Иногда под этим делом делаешь вещи, в которых стыдно признаться.- Не напоминай. Я всё помню, но это как будто не я на столе лежал. Словно смотришь на себя с потолка в операционной. Тёлка прижалась ко мне и говорит, на прошлой недеде в Кардиффе она отымела пятерых «тэффиз». Пять перцев за сто фунтов. Оптовая цена. Тебе говорит, придётся конкурировать с пятью уэльсскими огурцами-молодцами. И что в ней литры валлийской спермы и теперь ей интересно, что может кокни. Меня это завело тогда, но сейчас как подумаешь – это же как я мог сунуть свой болтянский в эту старую шалаву?- Я не хочу, чтобы со мной случилось что-то похожее. Лицо Генри раскраснелось, уши – почти лиловые. Похоже, сейчас взорвётся. Подозрительный предмет, запрограммированный на взрыв после двухминутного предупреждения.- Ты прав, Генри. Вот что делают с людьми традиции. А что Лиза собирается делать? Девичники ещё хуже. Девчонки ведь как соберутся, они ж просто хренеют.- Лиза тоже не будет ничего устраивать. Она не такая.- Не верю, приятель, но что с ним поделаешь, я ведь знаю, что у пего за жизнь. Род же и впрямь позволил себе опуститься, и это правда – не лучшее зрелище – видеть своего друга при таком раскладе. Больше всего мне было жалко Мэиди. Хотя, если честно, она тоже в тот вечер себя, наверное, плохо вела, так что… В конце концов, всё распределяется поровну. Верить нельзя никому. Женщинам точно. Они в Этом деле как кролики, а потом делают вид, что в шоке, когда ты материшься или приходишь домой с фингалом. Полная херота. Но если бы я не оставлял надежды такт! людям как Генри, я был бы, наверно, брюзжащим занудой, общаться с которым невозможно. Пусть мечтает, пусть верит в любовь и романтику. Хотя, если совсем уж честно, мы все, наверное, в это верим.- Пиво, Том. Залей горло и улыбнись, печальный мудила.Марк подаёт мне пинту. Я чувствую знакомый футбольный запах – смесь пластмассы и пива. Пузырьки приятно щекочут горло, хотя за окном и холодно. Депрессивный вечер, и в баре пусто. Почти Тоттенхэм. Такие дни случаются нечасто. Надо настроиться, взбодриться. Как этот рочдейльский фан, входящий в бар. Должно быть за пятьдесят, шарф клуба на шее. Несколько парней смотрят в его сторону, но он – старикан и безобиден. Зачем связываться с гражданскими? Ты просто позоришься, когда начинаешь наезжать на стариков и детей. Пусть это делают жиды и скаузеры. Парни возвращаются к своему пиву и разговору. Рочдейлец берёт свою пинту и встаёт рядом. Я думаю, есть ли при нём деревянная шумелка? Похож на механика или техника. Выглядит так, словно сбежал из пятидесятых. Здоровые ладони и ночь под ногтями. Все северяне похожи. Балбесы, все как один.- Хоть пива нормального в Лондоне выпьете, – говорю я ему.- Это, черт возьми, вряд ли, сынок, – оценивает он мой юмор.Северяне всегда жалуются на лондонское пиво. Говорят -моча. Дурачьё на севере думает, что у пива должна быть большая пена. Терпеть её не могу. Ну, а про цены они всё же правы. С нас дерут по полной, и это отстой, но ничего не поделаешь. С этим просто приходится жить, смириться, потому что иначе можно от всего отказаться – всё время будешь смотреть на ценник. Всё нечестно: и то, и это, но такова жизнь. Ты пашешь как вол, и чем больше ты зарабатываешь, тем больше бесстыжих мудаков устремляются за тобой, чтобы отхватить часть твоей зарплаты. Острые на язык козлы в презентабельных костюмах, а если разобраться, то кто они? Поставщики бутылок человеку. Сними с них костюмы, поставь их перед выбором, и они исчезнут в своих жопотеках под свист нулей.- Наша команда на подходе, ребята, может и побьём вас сегодня. Как вам идея приехать в Рочдейл, если мы ничью сделаем? Челси не любит переигрывать.- Да, было бы лучше, если бы мы у вас играли, чем дома, -говорит Род. -Мы любим съездить, проветриться. Так веселее- Городишко, типа Рочдейла, Челси подходит.- И я такой. Мне нравится выезжать. Я бы и со сборной куда-нибудь поехал, но нынче ведь кто ездит за границу с ними – молодёжь, хулиганы, портят нам всем жизнь.- Не верьте тому, что пишут в газетах. Парни, что маракуют все эти статьи, – ни хрена не знают. Они слишком заняты – пьют в гостинице и не вылазят оттуда, у них просто времени нет узнать, как там на самом деле. Боятся. А на самом деле, если не хочешь биться, тебя никто не заставляет.- Так-то оно так, но только лягушатникам и испанцам, или с кем мы там играем, им точно верить нельзя. Заплатишь за чужие грехи.Мой стакан пуст. Другие даже не начали ещё. Я иду к бару и прошу ещё. Вспоминаю, что мне нужно вымыть руки и иду в туалет. Вода ледяная, но краска вроде смылась. Полотенец нет, но хотя бы руки чистые, ладно. Ни разу в жизни не видел в пабе нормального туалета. Всегда говно, моча и граффити. Вообще-то, не удивительно. Пиво напирает изнутри, я захожу в кабину и расстёгиваю ширинку. Мочевой обжигает и струя попадает на сиденье унитаза. Расстроил жизнь следующему клиенту. Рядом – туалетная Щётка с белой щетиной. На ручке кто-то написал Кен Бэйтс, а на подставке нарисовал лицо. Я застёгиваюсь и возвращаюсь в бар. Рочдейльский фанат уже свалил к стадиону. Зря не остался ещё на одно пивко. Я даже собирался угостить старика. Ажиотажа при входе сегодня вряд ли следует ожидать…- Том трахался в субботу после Тоттенхэма, так ведь, Том?Род описывает Генри историю в деталях. Пытается отлечь наше внимание от своих грехов в ночь мальчишника, промыть нам мозги. Пусть делает, что хочет. Он был на сцене, развлекал парней, а не я.- Мы здорово приняли в «Юнити» и поехали на вечеринку в Ханслоу. Сели втроём в такси, водила-ниггер какой-то джангл врубил и держал это говно всю дорогу. Том высунулся в окно и блевал на борт машины, но он ему ничего не сказал, иначе получил бы как следует, ясное дело.- Я не помню, чтобы Том блевал, – говорит Марк, пытаясь вспомнить нашу поездку на Грейт Вест Роуд. – Помню только этот херов джангл.Я вспоминаю какие-то отрывки из того, что рассказывает Род. Всё дело в нескольких лишних пинтах, когда начинаешь пить слишком быстро, как будто завтра конец света. И потом раз и всё – ты потерян до утра. Я помню, как высунулся из окна и стал смотреть на дорогу, должно быть, мы были где-то в районе Гриффин Парка. Кишки у меня выворачивало. Сдерживаться было необязательно -голова была снаружи, и я вдыхал сладкий запах Брэтфорда. Заблевал заднее крыло. Всё это время играла какая-то кассета, почему-то напоминавшая мне Нельсона Манделу и почему-то с губной гармошкой во рту. И как же было противно сознавать, что мои лёгкие полны яда, а в голове путаница. Но как только прочистишься – желудок опять в порядке, и ты снова готов к жизни. Парень за рулём не проявил большой радости, но кого это волнует? Это его работа. Чего же он ожидал?- Мы приезжаем на вечеринку, а у дверей мужик, говорит вход только со своими напитками, но нас мелкий шрифт не волнует особо, и Том как бы приготовился взять козла в оборот, разобраться. Чел слишком всерьёз к работе своей относится, и нам это начинает не нравится. Дело уже подошло к разборке с ним у двери, и с его корешами, но тут появляется хозяйка вечеринки, и мы проходим без проблем.Пить было нечего, но я где-то нашёл пару банок пива, Да и кроме того по дому слонялась пара-тройка ярких женских особей. Это как-то украшает жизнь. Потому что бывают вечеринки такого типа, где просто толпы нажравшихся парней, и обычно – это ничего, потому что можно заехать одному из них, и как следует обработать, по только не сейчас, после того как ты мочил жидов весь день. Два варианта обычно. Либо снимаешь тёлку и трахаешь её, пока она не вырубится, либо вырубаешь какого-нибудь зарвавшегося козла ударом по яйцам. Самый лёгкий вариант – снять какую-нибудь блядищу и обслужить её, так было бы лучше после такого дня, как Тоттенхэм. Попадёшь в заваруху у кого-нибудь дома, и очень может быть так, что окажешься в меньшинстве, и какая-нибудь тёлка наберёт номер копов. Попробуй свалить в два часа ночи, когда ты перебрал. Большая ошибка. Как это было однажды в Эктоие. Род вырубил головой одного разговорчивого быка – и весь дом встал на дыбы. Нас немножко помутузили, через пару минут в двери уже ломились мусора, и народ рвал когти через заднюю дверь. Мы свалили через забор вниз по аллее. Подсуетились е антикварным «Ровером», и вот я уже качу со свистом, пытаюсь собраться с мыслями. Марк жуёт траву, смешанную со жвачкой. Ржёт как псих на заднем сиденье. Полный отстой.Свистни тачку в пятнадцать-шестнадцать лет, и это будет хулиганство, всё нормально, никто тебя не осудит, но если ты уже взрослый, надо придерживаться уровня. Никто не хочет попасть на нары за то, что украл машину, чтобы проехать пару миль. Если тебя и повяжут, то уже хотя бы за что-то серьёзное. А лучше, чтобы вообще не вязали. Конечно, у нас всех есть уголовная история, но не мелкие же кражи, по крайней мере не после школы. Надо постоянно повышать уровень. Всё дело в уважении.- Ну, мы стоим, слушаем эту херову попсу, – говорит Род, вспоминая вечеринку, – тут Марк бросает взгляд на этого бивня, пахнет бедой, мы ему говорим, давай без проблем, потому что здесь полно тёлок, и они ждут, когда три парня из Челси их как следует обслужит.- Оно так и было, – просыпается Марк. – Все малолетки но если кровь сдают раз в месяц, значит трахаться можно.- Том сразу снял одну, и она с него не слезала. Ничего себе такая, после бочки пива пойдёт, сама тоже – вдрызг, или обкурилась, или и то, и другое, хуй знает, ну значит она его явно зазывает, даже нам видно в темноте, и музыка эта андроидная – перепонки рвёт.- Через пять минут их уже нет. Сука, даже не сказал, что уходит.Тёлка эта подходит и спрашивает, мол, ты романтик? Я качаю головой и ничего не говорю. Не связывай себя обязательствами никогда. Всё всегда отрицай, кроме случаев, когда согласие приносит большую пользу. Она – ничего, и я вижу ложбинку между её грудями, выпирающими через узкую футболку. Если бы она хотела, чтоб её сиськи никому не достались, такую узкую она бы не надела. Футболка -лиловая в узорах и достаточно облегающая, чтобы выделялись соски. Нарядилась как херова кукла, волосы красно-коричневые – вперемешку, ничего, и эта пойдёт, не жалуюсь. Фигурка у неё ничего, джинсы слегка свисают на талии и видно контур задницы. Специально, наверно, купила на два размера больше, чтобы казаться стройнее. Говорит, я похож на романтика, а изо рта несёт табаком и джином. Я соглашаюсь, вспоминаю о романтической разборке в Тоттен-хэме и забитых легавых. Чистая романтика, природная справедливость. Через минуту – мы уже идём по улице. Она делит дом с ещё четырьмя биксами, типичный западно-лондонский дом, запущенный, с фонарями, за садом никто не следит и на входной двери облупилась краска.В гостиной работает телевизор, и мы должны быстро и тихо пробраться наверх. Её подружка смотрит видак, через пару месяцев должна рожать. Её парень сбежал. То ли в тюрьму, то ли отправился в море. Не помню деталей. Из того, что я слышу, похоже она смотрит какой-то романтический фильм про любовь; женщины такие обожают. Девчонка с брюхом и коробкой конфет перед экраном мечтает о том, чтобы в жизни было как в фильмах, ни абортов, ни наебок. Мы пробираемся в комнату к моей тёлке, и она включает лампу у кровати. Вокруг – бардак и кровать не заправлена. Меня это бесит немного, но если ей так нравится, её дело. Ненавижу грязь и бардак.Я иду отлить, потому что хуже возвращения домой одному с неразряженными яйцами может быть только одна вещь – пытаться трахнуть тёлку, когда хочется ссать. Ванная в чудовищном состоянии, всюду висят трусы и лифчики, годовой запас тампонов, сотня зубных щёток и наверно столько же пустых флаконов. Я иду назад в спальню – тёлкa на кровати, спит. Быстро забыла о своих обязанностях. Потеряна абсолютно. Я думаю, может её разбудить, но я и сам устал, так что просто беру одеяло с пола и заваливаюсь спать в кресле. Кровать слишком маленькая для двоих, если только один не наверху, а я после Тоттенхэма утомился. Денёк выдался неплохой, и наутро я смотрю на бабу – она, похоже, из тех, кто любит поговорить, а я не в настроении болтать ни о чём.Я вызываю такси и выхожу из дома. Ещё рано, на улицах никого, и мне холодно. Я не мылся, шея затекла, как будто меня повесили за убийство. Приходит такси, и я еду домой, слушаю, как щебечет по радио какой-то козёл, говорит мне, как прекрасна жизнь, и как мы должны ценить время, данное нам, потому что придёт момент, когда Бог призовёт нас к себе на небо. Козлина, наверное, подсел на серьёзную наркоту. Откуда такая уверенность?- Том пропал и мы не видели его до воскресенья. Потом он появляется вечером, весь заёбанный, – говорит Род. -Ясно чем занимался. Он прошёлся по тёлкиной сумке и стащил двадцать фунтов. Говорит, она ночью была настолько в отключке, что подумает, дескать, пропила, а у него нет денег на такси, чтоб до дому доехать, кончились. На самом деле, Мне кажется, он просто воришка, так – между делом.Род и Марк любят меня заводить. Генри смотрит на меня с лёгким отвращением. Ёбаный дурак. Я тебе не Алиса в Стране Чудес. В Хаммерсмит в восемь утра в воскресенье волшебный автобус не ходит. Идти от Ханслоу – далеко, и я не в настроении. Девчонка видно не бедная, справится без двадцати фунтов. На херову косметику больше тратит. Генри пора взрослеть. Что он будет делать через пару лет, когда узнает, что его жена трахалась с сантехником, мусорщиком, районной пожарной бригадой? Надо быть осторожней, Заботиться о себе. Ебать их, пока тебя не наебали.Генри допивает пиво и собирается. Я говорю ему, куда спешить, но он уже хочет на стадион. Род идёт к стойке. Я говорю Марку, что Род не любит, когда ему про мальчишник напоминают. Марк соглашается. Надо чела ещё подразнить. У меня в голове застряла картина: распластанный на столе Род, на нём – старая шлюха, сиськи свисают ему в рот. Марк говорит, что он в конце концов отдал ему кассету, так бедняга страдал. Мэкди бы его убила, если бы узнала. Это ясно, что Марк ей никогда бы не показал ничего, но Род беспокоился и, в принципе, понять его можно.Представляю себе свадьбу. Марк распечатал фотки и отправил их по кругу, народ под шафе, папаша Рода держит речь о том, какой всё-таки хороший у него вырос сын, Род. Выпивает ещё и говорит, что, мол, был трудный период, подростковый возраст, но оно и понятно, это время трудное, человек только учится жизни, закладывает семя, извини Мэиди, мужает, обычная поебень. Невеста краснеет. Род познакомился с ней по пьянке и когда они пришли к нему, у него не встал. Наверно, это их и соединило. Что-то между ними произошло, как говорят в фильмах. Снять тёлку и не отодрать её в ту же ночь.Папаша особенно рад был подчеркнуть, что вот-де исправился Род – был хулиганом-малолеткой, теперь – хорошая работа, электрик, прилично зарабатывает, покупает квартиру собственную, футболом увлекается. Род – хороший сын, который мочит жидов и индусов. Любящий, порядочный Род, раздетый догола и отгроханный до полусмерти шлюхой, у которой пизда забита фанатами Кардифф Сити – на видео хорошо видно татуировку Челси. Род, одурманенный и потерянный в ультрафиолетовом свете. Любой человек хочет иметь, что вспомнить: времена бунтарства, которые ты перерастаешь и превращаешься в порядочного скучного гражданина. Хуй со мной станет такая вот игра в солдатики. Поговоришь с такими людьми – что они в жизни сделали? Притворяются, что что-то там у них было. Что бабы, что мужики. Козлы.- Ты знаешь, Род, у меня, по-моему, где-то завалялась ещё одна кассета с этой записью. Надо тебе отдать, – начинает подтрунивать Марк.- Ты же мне всё отдал. – Стакан пива застывает на полпути. – Ты же говорил. Я всё сразу уничтожил. Мерзкая разводка. Ты вообще извращенец – такие вещи снимать. Ты не пидор случайно? Скрываешь и правильно делаешь, знаешь, что если узнает кто, то будешь не на члене сидеть, а в дерьме.- Я тебе не отдал копню, потому что забыл просто, но она где-то валяется. Найду – отдам.- Ты серьёзно, вообще? – видно, он забеспокоился. Потом начинает смеяться. – Ты меня заводишь. Да точно, я знаю. Зачем тебе было делать копию? Съёмка тоже – не профи, что уж там. Половина плёнки – без фокуса. Ты бы Маршаллу такую не продал.- Да забыл я просто и всё, – Марк вроде повышает голос. -Не хочешь кассету – оставлю себе.- Ну, напился я, вёл себя плохо. Ну и что? – Род пытается оправдаться, но получается плохо. Бедняга. Ладно, зачем мучить парня за то, что он облажался?Ну, подумаешь, трахал блядь на сцене на глазах у своих Друзей. Он не соображал, в жизни все ошибаются. Это лучше, чем пойти и изнасиловать кого-то. Или смотреть на видео, как за тебя это делают солдаты. Нас всех иногда не туда тянуло – обслуживали агрегаты, которые лучше было бы не трогать. Зачем жалеть об этом? Тут не до сантиментов, хотя ясное дело – Род боится, что Мэнди может увидеть.Пофиг должно быть. Никто из нас не любит подсматривать Пусть этим профи на телевидении занимаются. Все эти дурацкие риэлити-шоу. Или камеры в поисках футбольного насилия. Накидываются на разогретых парней. Но это всё туфта. Если хочешь чего-то такого – иди и делай. Не сиди дома, переключая каналы, думая, что твою жизнь за тебя кто-то другой проживёт. Мы, может, и долбоёбы, но мы этого не скрываем. В отличие от молчаливого большинства. Такого молчаливого, что слышно, как их мысли дрожат от возмущения. Я говорю Роду, что мы шутим. Он говорит, что так и думал всё время. Мы начинаем ржать. До начала матча осталось двадцать минут, но хрен с ним, выпьем быстренько ещё по одной. На улице холодно, нам нужно согреться.Жаль, что сегодня не Вест Хэм, например. Было бы неплохо немного помусолить кого-нибудь. Нам никому не надо себя объяснять. В отличие от этих говнюков, которые командуют армией или убивают бабулек, потому что они не могут заплатить за отопление. Отпиздить кого-нибудь по полной – это восторг. Адреналин. Насилие можно рядить в любые одежды, но от этого ничего не меняется. Зачем играться в эти игрушки с объяснениями своих действий? Все эти козлы со своей политикой и оскорблённой моралью просто обманывают себя. Настоящая жизнь – это видеть свою первую заваруху: кардиффекий моб, несущийся от Челси по Фулхэм Бродвею к своему печальному концу; я тогда был ребёнком – сделано было чисто и просто. Без объяснений. Я спрашиваю Рода, помнит он, как Челси гнал Кардифф тогда. Помнит, говорит, так и надо. Заплатили этим пятерым валлийцам авансом. Он уже тогда знал всё наперёд.

litresp.ru

ЧТО-ТО ОСОБЕННОЕ. «Фабрика футбола» | Кинг Джон

 

Медсестра, поправляющая мою подушку, пахнет розами. Чем-то таким. Некий цветок растворился и превратился в жидкость, оказался в баночке и был продан за солидную плату. Она хороша. И халат её не портит, не то, что я увлекаюсть девчонками в медхалатах, не в том смысле, что мне нравится трахаться с ними из-за того, что на них есть официальная печать, но эта одежда делает её особенной. Какой-то другой. Медсестры несут вахту, помогая таким как я, и её это делает более женственной, чем все те разбитные шалавы, которых ты снимаешь, трахаешь и больше уже никогда не встречаешь.Хотя, был один случай, в Честерфилде, по дороге с матча на севере. Не помню где точно, может быть в Олдхэме. Оказались мы в клубе, забитом под завязку копами на отдыхе. Я напился на стопках, прошёл черту невозврата, сижу за столом, разговариваю с женщиной этой в чёрной узкой юбке, сетчатых чулках, сногсшибательной задницей, и на Гарри Глиттеровских каблуках. Она ничего была себе, и я уже к ней пристроился. А потом она наклоняется ко мне и говорит, что она – полицейская. Говорит, ей нравится быть силовичкои, потому что она может смотреть на мир вокруг и понимать, что может повязать кого хочешь – когда угодно и где угодно.Меня вывернуло. Падаль. Я уже вроде настроился на добрый секс, а тут выяснилось, что у неё чума. Но я как-то собрался и начал думать себе: а прикольно было бы трахнуть полицейскую. Поприкалывались бы с пацанами, когда я расскажу им, как я вздрючил полицию. Я попробовал представить её в форме, но как-то не получалось. Вид у неё был как у любой другой субботней транзитной визы. И потом она начала говорить, что у неё есть наручники в сумке, и если кто-то начнёт к ней докапываться, даст по яйцам и повяжет гада. Говорит, никого не боится здесь. Вокруг полно её сотрудников, если что поддержат.У меня голова кружилась, и я ей сказал, как люто ненавижу легавых. Хотел бы один экземпляр взъебать. К счастью, музыка это заглушила – она просто сидела – улыбалась и строила глазки, как любая другая тётка в поисках налкн. Тоже была порядочно под шафе, ничего путного не говорила. Я понял, что брякнул, и решил смягчить это дело немного, вроде всё нормально с ней, но она меня всё же отшила. А могло получиться неплохо. Потом, когда она отвалила, я поговорил с Марком и Родом, и мы тоже свалили по быстрому. Только этого нам не хватало – общения с мусора-ми субботним вечерком. Я с кем угодно посижу-выпью, но всему есть предел. Надо соблюдать нормы.Сестра спрашивает, как я себя чувствую. Говорю: боюсь, что не очень. Вот что бывает, когда тебя настигает Миллуолл. Я говорю ей, видок у меня, наверное, порядочный: два фингала, порезы и ссадины всюду. Всё моё тело ноет – с головы до ног. Она говорит, что снаружи я хуже, чем внутри. А у меня три сломанных ребра, трещины в скулах и синяки почти по всему телу, но мне повезло, что так обошлось. Она говорит, что на свете полно больных на голову людей. Говорит, что не понимает, как банда мужиков может напасть на человека только из-за того, что он болеет за другую команду. Я пожимаю плечами. Больно от малейшего движения. Я говорю, что тоже не понимаю. Непонятно это, в чем смысл? И она говорит, что я обязан жизнью полицейскому, который оказался там вовремя в какие-то доли секунды.

– Сюда столько людей поступает в таких страданиях, ужасных просто, поэтому когда привозят эту пьянь в зарыганной одежде с разбитыми головами после драки, я чувствую, что не навижу их. У них есть здоровье, деньги – и все равно: они идут и колошматят друг друга совершенно ни за что.Её зовут Хизер. Она с запада Англии. Я вспоминаю Бристоль Сити и Роверз. Опять футбол, всегда он. Хизер – Леди с Фонарём – вспомнилось мне. Наверно, все медсестры такие. Но это романтический взгляд, конечно, потому что ничего торжественно-гламурного нет в вытаскивании уток и мытье задниц, хотя, наверно, в этом должно быть что-то особенное, потому что козлы, о которых пишут в заголовках газет, заслуживают хрен в шоколаде, а получают в неделю больше, чем медсестра в год. Служение обществу – вот что должно цениться.- Поступают дети сюда с ожогами от сигарет по всему телу. Избитые, измученные – родители поработали. Маленькие детки, в синяках, порезах, волосы клоками выдранные. И после этого – мужики, пьяные в хлам, и оскорбляют еще тебя при этом. Ты их просто ненавидеть начинаешь, потому что кроме себя они никого не видят и не знают. Они злые, но не понимают, почему. Они ничего не пытаются понять. Тратят кучу денег на выпивку и наркотики, и куда это их приводит? Эти субботние развлечения деформируют людей – во всех смыслах.У Хизер весёлый голос, несмотря на резкость её слов. Она поправляет мою постель, убирает тарелку и кружку. Постоянно в движении, всё время что-то делает, сгибается-разгибается, почти задыхается от всего этого бега по кругу. Ни минуты передыху. У сестер нет времени слоняться без дела и молоть языком. Дорога каждая секунда. И им надо держать себя в настроении, а иначе можно сломаться от всего, что они видят – все эти страдания и боль, каждый раз, когда приходишь на работу. Я бы не выдержал.- Попробуйте поспать немного. Доктор потом придёт, вас посмотрит. Пару недель поваляетесь – будете в порядке. Надо дать себе подлечиться. Будете как огурчик, и больше нам видеться не придётся.Хизер идёт по палате. Красивая фигура. Я представляю нас вместе в постели. Она останавливается у постели мужчины с грустным лицом. Не знаю, что с ним, но, кажется ничего хорошего. Я не слышу, что она говорит, а он просто кивает. Мне он не интересен, я смотрю на Хизер. На меня она не оглядывается, пока разговаривает с ним, потом скрывается в глубине палаты. Хорошая она, настоящая леди высший класс, но я знаю, что с ней у меня ничего никогда не будет.Разные у нас пути, и, если быть откровенным, я должен признаться себе, она это поняла. Но все имеют право на жизнь – не я не собираюсь сидеть себе и думать, какое я говно, потому что когда много думаешь – это вредит здоровью. Это как предупреждение на сигаретах. У меня и так полно проблем. Рука у меня – перевязана, рёбра – тоже. Я – катастрофа. Хизер говорит, у меня столько синяков, что можно начать продавать на рынке. С чувством юмора у нее все в порядке. Врачи сделали рентген и просканировали мозг. Я поправлюсь. Мне лучше, чем многим бедолагам вокруг меня. Я стараюсь не двигаться. Чувствую себя стариком, прикованным к постели на ближайшие двадцать лет. Какой чудовищный способ провести жизнь. Я чувствую себя дерьмово, очень дерьмово – от стыда перед этими беднягами, которые прикованы к дому с рождения и до самой смерти. Помимо физической стороны, всё это наверняка ещё и с ума сводит. Меня бы скука убила. Даже сейчас мне хочется встать – пройтись, но по крайней мере я знаю, что через пару недель или вроде того, я смогу выйти. Буду как новенький через пару недель.- Хорошая она, эта сестра. Я в любой момент дам ей меня обмыть, когда она захочет. Я может и постарел, но всё ещё могу кой-чего. Не разочарую её.Я не отвечаю и делаю вид, что сплю. Палата живёт своей обычной жизнью, и мне не интересно говорить с парнем на соседней койке. Один из тех козлов, которые любят все знать. Говорит не останавливаясь, но ничего путного. Читает все газеты и знает миллионы фактов и цифр. Считает, что собаку съел в политике – эксперт, вон у него серьёзные издания, рядом комиксы, правда. Мне плевать на все эти комитеты и споры между лидерами партий. Сборище козлов, и их пиаровские выкрутасы на меня впечатления не производят. А он – пусть себе пиздит, на здоровье. Я не открываю глаз и начинаю засыпать.- Просыпайся, урод, – Род включает меня. Его голос проносится у меня по позвоночнику. Как будто нажал на газ. То, что он сказал – просто удар по яйцам. – Можешь стараться, сколько хочешь – никто не поверит, что ты Спящая Красавица. Ни одна сестра к тебе не подкрадётся, чтоб поцеловать и разбудить, спасти её от всего этого кошмара. Ни с таким лицом, нет.Марк и Род стоят над кроватью и смотрят на меня, в руках пластиковый пакет – Люкозэйд и печенье. Выглядят здоровыми и в форме, на пике жизни, хотя у Марка небольшой фингал под правым глазом. В остальном – ни царапины. Можно побывать в Миллуолле и вернуться целым – вот тебе подтверждение. Даже польза от этого – опыт. Учишься без особых трат. Это как лотерея. Вот тебе пара симпатяг, делают вид, что сочувствуют. Больница всё-таки. Гады.- Ну ладно тебе, Том, давай, – Марк ест печенье из одной из пачек, что они принесли. Говорит с полным ртом. Скотина. – Давай, соберись. Посетители пришли. Сестра говорит, у нас целый час есть, если что. Говорит, жить будешь, тебе повезло, что голову не оторвали. Дура. Что она вообще понимает? Ей надо хорошей палки в жопу, подлиннее. Сразу бы в порядок пришла.Они приставляют стулья и усаживаются по обе стороны кровати. Я приподнимаюсь немного, чувствую себя беспомощным и думаю: оставили бы они сестру лучше в покое. У меня чувство, как будто я беременная домохозяйка, жду, что вот-вот ребёночек полезет. Или инвалид, которого изнутри болезнь пожирает, пробирается к мозгу, и я в конце концов превращусь в чудилу, разговаривающего с кофейными автоматами в метро. То же самое бывает, когда гриппом заболееешь, но вот это в сто раз хуже. Выходишь в тираж, становишься беззащитным. Остаёшься на милость других, ничего не контролируешь. Ничего не можешь делать сам.- Ты куда пропал? – Род качает головой и забывает дать мне сумку, с которой пришёл. Просто ставит её к кровати Две коробки печенья вываливаются наружу. Они не замечают. Род продолжает:- Настоящее безумие было, охуенный хаос. Просто смотришь, что рядом с тобой творится, дальше не пытаешься даже. Знаешь по лицам с кем ты, но всё перемешивается, не будешь же всё время оглядываться каждую секунду.- Мы не знали, что на тебя наехали, пока не заметили, как Миллуолл выбивает говно из кучи белья. Потом присмотрелись – вроде ты, но так и не были уверены до конца, – Марк смотрит себе под ноги, сосредоточившись на носке своего правого ботинка.- Мы тебе никак помочь не могли, – у Рода виноватый вид. Я знаю, они чувствуют, что подвели меня.- Там сотня или больше народу было, словно девятый вал. Много народу просто, всюду этот Миллуолл. Но ничего, мы справились.- Ты вроде был, потом раз – исчез, – Марк поднимает взгляд. – Всё так быстро происходило, не успеваешь даже подумать.Они похожи на пару бабулек, я ведь и так всё знаю. Они бы помогли, если б смогли. Зачем эти объяснения? Большинство парней из тех, что там был, пришли бы на помощь. Но в таких ситуациях – никакой организации, всё происходит спонтанно, само собой. Сплошная лотерея. И если ты упал – то всё, не повезло, забьют. Я говорю им: ладно, проехали. Они не виноваты. Ничего нельзя было сделать. Классные парни. Сопереживают. Даже как-то не по себе. Стараемся не смотреть друг другу в глаза. Что делать, попадаешь в такую переделку, как с Миллуоллом – всё, принимай, что дают, смирись.Эти гады наверху вас пиздят о свободе выбора, но все варианты расставлены и определены ещё до старта. Никто тебе не даёт особо выбирать. Повезёт немного – становишься героем дня. Запорешь дело – и прямо в травмопункт. Марк и Род, чувствуется, успокоились. Видимо, их мучила эта ситуация. Я их легко могу понять, потому что дело – не в победе или поражении, а в достаточной смелости решиться на это. Всё дело в том, чтобы быть вместе* В том, чтобы войти во двор Миллуолла и оставить свой след. В том, чтобы заставить себя сделать ещё один шаг и показать, кто ты и что ты. Но чистого победителя или проигравшего в этот раз не было – просто классная драка, хотя, принимая во внимание соотношение сил, мне кажется, что Челси вышел из нее с честью.После того, как мы проиграли, ты всё об этом говорил – не мог остановиться, – говорит Марк, пытаясь меня подбодрить, и превращает матч с Миллуоллом уже как бы в историю, в легенду, которая будет расти и развиваться с годами.- Миллуолл – ебнутые псы, лютые мудилы, но мы неплохо справились, учитывая расклад. Фейслифт получил кирпичом по башке – четыре шва наложили. Кровь у него на джинсах была, словно он ею рыгал. Голубой кровью, бедняга. Одежду он точно просрал – говорит, отправит Миллуоллу счёт.Внутри было нервно, но помимо пары стычек у поля, ничего особенно вроде не происходило, – говорит Род. – А после матча Миллуоллам просто крышу снесло и они на мусоров наехали.- Мы выходим со стадиона, нас держат собаки и воронки. Они наготове – вытащили щиты, дубинки смаслили. Половина баттерсиского приюта собачьего парилась – зарабатывала себе на Педигри. Овчарки всюду, и копы – на взводе. Они нервничали, как пить дать. Миллуолл был ниже по улице, и они рвались вперед, как психи – хотели разобраться с Челси.- Мы только и слышали – то стекло бьётся, то гул коповских ботинок вдоль по улице – блокировать толпу побежали. Нас мусора прижали и стали двигать к Саут Бермондси потом отправили на Лондон Бридж. Они в поезде были -’ всюду. Доехали с нами до Лондон Бридж на случай, если Миллуолл там на нас наедет, или мы бы постарались подсуетиться ещё раз. Мы долго там тусовались, но ничего не было. Многие из Челси сели в метро на Нью Кросс и свалили в Уайтчапел.Все вдруг замолчали, и они думают, наверное, что хватит уже про Миллуолл, особенно про тот восторг, который они испытали, потому что в конце концов это я получил по балде, я, который лежит сейчас в больнице и мучается, я, который, как считает Хизер, обязан жизнью Муниципальной Полиции. Пофиг. Зато какой-то в этом есть смысл. А когда выйду – это будет другое дело. А вчера, когда я пришёл в себя, лежал в постели, смотрел на потолок, рядом вокруг меня сопели, дышали и кашляли все эти старые, тоскливые мужики, усыплённые дезинсектором, я думал о Миллуолле. Как будто это был страшный сон, но наяву.Мне немного страшно было, когда я начал, хотя сейчас чувствую себя из-за этого мудаком и, конечно, никому об этом не скажу. Такого раньше не было. Норвич – драка в песочнице по сравнению с этим. Сначала подумал: я, наверное, хиляк, но дело не в этом, точно нет. Просто понимаешь, что тебя могут сейчас убить, покалечить, лишить зрения, повредить мозг – и это всё, на всю жизнь. И тут ты чувствуешь, что хочешь уйти. Выключить телевизор, сказать, что пошутил. Пошутил и всё. Не обижайтесь, ребята. Не надо всё так всерьёз воспринимать. Мы же все песню слушали -футбол это всего лишь игра.- Когда они тебя выпустят? – Род продолжает разговор. -Выглядишь хреново. Сестрёнка сказала, скоро поправишься. Говорит, ты у нас молодой, сильный, у тебя перед crapiij ками преимущество. Хорошая тёлка. Мне кажется, ты ей нравишься, судя по тому, как она про тебя говорила. Пригласи ее в паб. когда поправишься, говорят, медсестры шалуньи ещё те. Они столько тел видят постоянно, ну и ничего не боятся, когда до дела доходит.Я думаю о том, что сказала Хизер. Мужики выбивают куски друг из друга, а ей приходится их ставить назад. Я знаю, что она права. Понимаю её логику. Но это ничего не изменит. Она никогда не поймёт мои доводы, потому что думает по-другому. Мне кажется, что вся страна вещает на миллионе разных волн. Получить по башке в Миллуолле -дело плохое, но я знаю, почему это произошло, и сюрпризом это не стало. Другого от этого воротит. А я просто чувствую боль по всему телу. Отпинали с ног до головы. Сейчас меня это волнует, всё это, потому что мне больно. А через пару недель – кто знает?- Я говорил с этим шотландцем со склада, – вступает Марк. – Я ему рассказал, что случилось, сказал, передаст куда надо. Бригадир позвонил, спрашивал, чем помочь, только скажи. Ещё сказал, что может кто-то из ребят постарается зайти к тебе – проведать. Хороший мужик, кажется.- Твоя мама тоже звонила. Хотела знать, что случилось. Потом папаша твой звонит. Они вчера приходили к тебе, но ты в ауте был. Сказали, что сегодня вечером ещё зайдут -волнуются.Интересно, как они узнали. О таких вещах лучше матери самому говорить, плохо, что она от кого-то узнала. Когда я был малой и легавые пришли к нам домой, папаша дал мне тумака, а мама просто плакала и выпила полбутылки чего-то, что там под рукой оказалось. Жаловалась, как она детей подвела. Это был единственный раз, когда я чувствовал себя виноватым. Я – малолетний преступник, машину увёл или ещё что, а ей было так плохо, как будто это она виновата была. Глупо так мыслить – ты тоже чувствуешь себя козлом. Я этого так и не забыл, но когда взрослеешь, не хочешь, чтобы родители участвовали в твоих передрягах.Марк с Родом досиживают до конца. Час быстро пролетел. Перед уходом они вспоминают про печенье и Люкозэйд. Дают мне, немного краснеют, говорят, им сказали, что Люкозэйда и печенья хватит – больше ничего не надо Ржут. Я смотрю на них, как они идут по палате. Потом оглядываются и показывают мне «дрочилу». Опять ржут и скрываются за углом.Вскоре я начинаю дремать. Опять возвращаюсь на юг Лондона. Воскресенье, время шесть утра, на улицах – никого. Солнце – такое яркое, должно быть, лето. Я вижу золотую табличку на только что перестроенной стене. Единственное строение в районе с чистыми кирпичами. Табличка отражает солнце. Я вынужден прикрыть ладонью глаза, чтобы прочитать, что там. Я – старик. У меня седые волосы и я хромаю. Страдаю артритом. Но у меня есть палка с гербом Челси. На табличке – моё имя. Написано, что я умер за родину и похоронен на месте гибели. Оглядываюсь вокруг, но вокруг только бетон и крест посреди улицы.Я резко просыпаюсь. Вспоминаю сон. Херня какая-то. Опять засыпаю и вижу себя с Хизер в общежитии медсестёр. У неё своя комната на десятом этаже с видом на Лондон. Я смотрю на поезда, разрезающие кварталы как механические змеи. Ни звука. Поздний вечер, и огни поездов резко выделяют их из тьмы. Я вижу километры неясных балконов. Всё расплывчато. Вдалеке башня Почтамта с мигающим светом наверху. Я под освещением, но меня никто не видит. Мне нравится Хизер. Она не как все. Я оборачиваюсь, она раздета, спиной ко мне, открывает шкаф, полный плёток и вибраторов. Напоминает мне ту рафинированную тёлку после суда в Хорсферри. Она лежит на постели и говорит мне, что я поправлюсь через пару недель. Марк и Род ржут в телевизоре. Говорят мне, это всего лишь ещё одна денежная метла. За деньги работает. За утки и вытаскивание говна классно платят. Твёрдая валюта.- Том, что с тобой, сынок? – Я опять просыпаюсь. Больно. Мой отец стоит у постели. Я смотрю за окно, темно. Проспал, наверное, долго.У меня подавленная эрекция под одеялом, потому что Хизер оказалась не той, какой я себе ее представлял, но она ожидает от меня действий. Эрекция спадает в секунды. Как только я привыкаю к свету, Хизер забыта. У отца под мышкой – кипа газет. Почитать принёс, говорит. Хороший счёт в очередном туре. Назад в Дерби. Улыбается слегка неуверенно и садится. Снимает пальто. Заговаривает со мной немного нервно, смотрит на мои бинты и синяки. Потихоньку привыкает к моему виду, и я уже не чувствую себя так неловко.- Мама хотела тоже прийти, но мы не знали, как ты себя чувствовать будешь, а ей сегодня сверхурочно работать надо, но через пару дней она придёт. Мы тут вчера были, но ты спал, а сегодня позвонили сюда утром, сказали, что ты в порядке.Мой старик неплохо выглядит, здоров. Глаза у него горят, как будто пил вчера. Вот старый дурачина, думал, я сдохну, наверное. Хотя когда речь о твоих детях, беспокоишься, конечно. По крайней мере, он понимает, что лекции мне читать не стоит. Я же уйти не смогу.- Я тут говорил с парой сестёр, они говорят, что будешь, как новенький через пару недель. Мы узнали от отца Гари Робсона, а ему Род сказал. Мы сначала очень заволновались. Думали, помрёшь, не дай Бог. Испугались, в шоке были. Но ты вроде ничего. Ясно, что не слишком, но по крайней мере не парализован, ничего такого.Мне почему-то кажется, что он должен быть более расстроенным. Не знаю почему. Глупо. Не то что мне надо, чтобы вокруг меня суетились, и я бы вообще предпочёл бы, чтобы он не приходил, но раз уж он здесь, то по меньшей мере мог бы заметить, что хоть я и жив, но прошёл через мясорубку и боль не скоро пройдёт. Глупо, я знаю, но такие мысли выскакивают хрен знает откуда, и ты и опомниться не успеваешь, как понимаешь, что бредишь. Наверно, это лекарства. Отец распрямляет ногу. Сейчас чего-нибудь расскажет. Поделится со мною жемчугами мудрости. Ну прям точно – отец с сыном – картина с выставки.- Когда мы малыми были, мы с твоим дядей Барри пошли в Эктон, в ирландский паб с группой местных парней Пара из них была в переделке там однажды, и «пэдди» эти одному из них зуб молотком выбили. Мы сели в поезд, доехали и выпили пивка в баре на углу. Знали, что делать. Сидели в пабе часа три, а когда вышли, было ясно, что надо готовиться к драке. Подходим к Микову бару прямо перед закрытием. Они вылазили в стельку пьяные оттуда Закоренелые сволочи такие. Матёрые – моряки. Они из нас говно выбили. Меня в живот пырнули и я литр крови потерял. Мог умереть – выжил. Помню доктора – индус. Сказал, что родом из Западной Бенгалии. Их тогда немного было у нас, он выделялся. На Ганди был похож. Странно, помнишь вот такие вещи. Хорошие они люди, индусы.Я смотрю на своего старика, слегка вытаращив глаза. Вообще-то я удивлён. Не представлял, что он такими делами занимался. Не то, что я изумлён тем, что такие вещи происходили. Ты в этот момент как бы понимаешь, что твои родители не всегда были белыми и пушистыми, как это кажется, когда ты ребёнок, но все равно, как-то… Я думаю о том, зачем он мне сейчас это всё говорит. Наверно, хочет сказать на свой манер, что понимает меня. Мне не важно, понимает или нет, но он продолжает. Мне интересно – он говорит занятные вещи, но все-таки не обязан ничего говорить. Некоторые вещи не обязательно проговаривать. С родными и друзьями не обязательно длинные речи держать.- А потом я ушёл в армию. Проходили мы физподготовку. Это рядом с Сэйлсберри было, тяжкий труд. Но нас это закалило. Был у нас один парень с северного Лондона. Эдмонтон, кажется, звали. Думал, он царь и бог. Он не такой уж и бивень был, но любил наезжать на парней, которые ему послабей казались. Попробовал до меня докопаться однажды. Весь день подкапывал. Говорил, что я слабак. Я его боялся вообще-то. Чего уж скрывать. Но к вечеру он меня достал. У меня в голове что-то щёлкнуло. Как будто в меня дозу силы кто-то вколол. Это как в газетах пишут про крэк. Он вышел из барака и пошел на задний двор ботинки свои начищать. Я зашёл к нему сзади и приставил нож к горлу. Поставил его в замок, как нас учили. Зафиксировал нож на глотке, остриём у кадыка, точно, как и учили. Хотел его убить, но сдержался. Если бы мне за это ничего не было, я бы убил и был бы доволен, но я себя держал под контролем. Он начал плакать. Я ему говорю, если будешь меня доставать, ты – мертвец. А он ноет и говорит, что не хочет умирать. Прощения просил. Я ушёл и со мной он больше не разговаривал.Я пытаюсь понять, почему он мне это рассказывает. Есть тут какой-то скрытый смысл или он просто хвастается, что тоже был крутым парнем в молодости. Он улыбается Хизер, когда она проходит мимо, говорит ей «привет!». Потом молчит, хотя я вижу, как он на неё смотрит, походку наблюдает. Спрашивает меня, хочу ли я выпить – принёс бутылочку джина небольшую. Я укоризненно качаю головой, смеюсь, но говорю: давай, пей. Он очень старается, чтобы никто не заметил, боится, вычислят его и проблемы будут.Говорит, ну вот, так-то лучше. Немножко джина и рассказ о жизни, как оно было. Говорит, что всегда Миллуолл не любил. Банда хулиганья, по жизни. А он-то думал, все эти футбольные беды уже в прошлом. По телевизору их уже не видно так часто. Похоже, он счастлив. Он даже улыбается, что для него – совсем необычно. Забавная ситуация. Я думал, он будет в шоке, а он сидит тут и, кажется, доволен визитом.

litresp.ru

ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ. «Фабрика футбола» | Кинг Джон

 

Мистер Фаррелл направлялся к газетному ларьку за своей утренней газетой. Расплатившись, он взял ее с прилавка. Поспорил о результатах местных выборов с мистером Тэтелом. Кандидат консерваторов был побежден своим лейбористским оппонентом. К несчастью, что тот, что другой, мало что могли предложить людям. БНП привлекает голоса белых представителей рабочего класса, отчужденных традиционными партиями. Мистер Фаррелл и мистер Тэтел согласились с тем, что местный советник правых взглядов будет означать рост числа расистских атак и что поклонники бангры, живущие на соседней улице, не станут включать громко музыку после полуночи. Но в наше время молодежи трудно что-либо сказать. Собеседники печально покачали головами, и мистер Фаррелл отправился дальше.

– Белого подростка ударили ножом прошлой ночью рядом с молодежным клубом. Говорят, удар пришелся прямо в сердце. Если он умрет, убийство повесят на цветных. К нему сейчас подключили аппарат жизнеобеспечения, однако надежд на выздоровление почти нет. Полиция пытается замять это дело, потому что не хочет, чтобы в нашем округе началась война на расовой почве, но люди должны знать правду. Люди имеют право знать, где правда, а где ложь.Женщина с завитыми волосами и очками, скрепленными клеящей лентой, остановила старика. Мистеру Фарреллу понадобилось несколько секунд для того, чтобы узнать ее. Мэри из паба «Белая Лошадь». Она постарела за эти годы. О ней ребята говорили, что в молодости ее затрахали до того, что она стала полной дурочкой. Он вспомнил, как видел ее полураздетой на панели больше чем полвека назад.Они были подростками в то время. Вспомнил холодную траву и запах её тела пробивавшийся сквозь пивные пары. у Мэри были тогда твердые груди. Соски просто каменные. Острый ум потерял свою остроту во время войны. Люди говорят, что из-за лечения от сифилиса, но мистер Фаррелл думает, что это все из-за люфтваффе. Никто не хочет слышать о массовых бомбежках. Им хочется вспоминать только славные эпизоды эпохи Черчилля, вот он идет через развалины, или королевскую семью, которая мужественно держалась под огнем противника.- Это опять паки. Все они хулиганы. Власти должны выедать этих вонючих маленьких подонков назад – туда, откуда они появились. Повесить тех, кто зарезал белого парня, а остальных выбросить из страны. Посадить их на пароход до Калькутты или до тех мест, откуда они приехали.Мистер Фаррелл размышлял о том, помнит ли Мэри ту их ночь на выгоне, но очень сомневался. Она изменилась. Не столько ее тело, которое теперь состоит из одних костей, как будто оно совсем исчезло в силу определенной неизбежности. Еще больше изменились ее глаза – пустые, словно провалившиеся в череп. Ходят слухи, что она наркоманка Рабыня героина и мужчин, которые снабжают ее им. Он мало верил этим слухи. Мэри слишком стара для такого вида отдыха и, что более важно, у нее нет денег. Если только другая часть слухов правдива. Но кто будет платить за секс с такой женщиной?- Пришло время им убираться. Запомните мои слова. Сколько нам, белым, еще ждать, пока кто-нибудь что-то предпримет. Власти дают им лучшие квартиры, а что получаем мы? Ничего. Кроме обещаний и извинений городского совета. Этот новый будет еще хуже, чем предыдущий.Мистер Фаррелл продолжил свой путь. Воскресное утро, но на улицах более оживленно, чем обычно. Ведь сегодня День Памяти. Время вспомнить погибших на войне. Друзей и родственников, гниющих в Ла Манше и во французской земле. Но старик не собирался пока ничего вспоминать. Сначала он съест свой завтрак и прочитает газету. п0 том он позволит воспоминаниям вернуться. Переживет в своем воображении добрые старые дни.- Я приготовила тебе чашку крепкого чая, дорогой, с молоком и двумя кусочками сахара. Видела, что ты говорил с Мэри Пикок. Я заметила тебя из окна кухни. Что она говорила? Она выглядела расстроенной, но она всегда выглядит расстроенной последнее время. Она плохо себя чувствует.Мистер Фаррелл прошел на кухню. Ноги болели после подъема на четвертый этаж. Чайник остыл. Он поставил его греть и положил пакетик чая в свою любимую красную кружку. Затем подготовил молоко и сахар. Он посмотрел на кружку и увидел небольшую трещину, которую не замечал ранее. Бангра вибрировала сквозь кирпичные стены. Пахло карри. Ему нравилась индийская пища. Когда чайник закипел, он приготовил себе чашку. Посмотрел на старую фотографию, снимок своей жены, которая умерла три года назад.- Бери свой чай. Он согреет тебя быстро. Тяжелое время года, но мы всегда переносили холодную погоду и не рассыпались, не так ли? Скоро Рождество, а затем Новый год. И мы начнем все сначала.У мисс Фаррелл было высокое давление, но доктора все равно сделали операцию. Они допустили ошибку. Честную ошибку. Мистер Фаррелл видел смерть много раз и понимал, что ошибки неизбежны, но он любил свою жену. Он осторожен, и мозги у него еще работают. Люди иногда узко мыслят. Он был счастлив, что его жена по-прежнему с ним, что он слышит ее голос и видит ее лицо, несмотря на то, что тело ее на кладбище. Если бы он не мог говорить с ней, видеть ее, он пребывал бы в глубокой печали. Даже чувствовал бы себя одиноким. Но он никогда не сдастся. В его жилах течет кровь бульдога. Он будет крепко стоять на ногах и пройдет через все.- Я надеюсь, что ты по-прежнему собираешься в Уайтхолл. Ты не изменил своих намерений, не так ли? Ты всегда говорил, что поедешь, но никогда не делал этого. Ты всегда УХОДИЛ и возвращался с полпути. Я приготовила твои медали. Дай мне посмотреть, как они смотрятся на тебе. Давай, прикрепи их к груди. Они должны поручить тебе возложить венки. Маки для твоих друзей. Эти подонки не теряли близких в День Высадки в Нормандию. Политики начинают войны, но не сражаются в них. Они вызывают несчастье, подписывают документы и прячутся, когда прилетают бомбардировщики. Сколько их мучилось так, как я? Ответь мне.Закончив чаепитие, мистер Фаррелл взял медали у своей жены. Ему не нравилось, когда она ругается, он сам никогда не употреблял непристойных выражений в ее присутствии. Она достаточно повидала и пережила до того, как встретилась с ним. Ей пришлось много страдать, прежде чем появился он, ее герой-спаситель. Медали блестели, он испытывал смущение и гордость одновременно. Глаза его жены просияли, когда она увидела орденские ленты на его груди. Большинство его товарищей продали свои медали коллекционерам, чтобы оплатить счета; другие просто выбросили их в знак протеста. Но мистер Фаррелл сохранил свои на черный день. Миссис Фаррелл обожала своего солдата. Своего рыцаря в блистающих доспехах. Настоящего англичанина, который заботился о ней целых два месяца после освобождения из концентрационного лагеря и который сделал все, чтобы она выжила.- Я ненавижу эту женщину. Мэри Пикок – фашистка. Английская нацистка. О чем бы ни зашел разговор с ней, она всегда нападает на черных и индийцев. И это в разговоре со мной, у которой такой акцент и такая жизнь, хотя она никогда и не узнает обо всем, что произошло.Мистер Фаррелл стоит за своей женой. Он проводит Руками по ее волосам. Точно так же, как делал это в год их Женитьбы, после того как отросли ее волосы. Она была красива, ей шли длинные волосы. Какой контраст с выбритой головой! Он вспомнил ее голову, когда помог поднять ее на грузовик. Запах смерти ощущался в воздухе Мертвая плоть и сломанные члены. Он видит, как гроб исчезает под землей, но нацисты не тратят деньги на деревянные ящики. Он размышлял над тем, сколько раз ее насиловали украинские охранники. Он говорит ей, что Мэри Пикок печальная и несчастная женщина. Что жизнь была жестока к ней. Что ей нужен объект для того, чтобы можно было выплеснуть свою ненависть. Это неправильно, но это правда.После чтения газеты и завтрака, состоявшего из яиц и тоста, мистер Фаррелл привел себя в порядок перед зеркалом. Он потратил время на то, чтобы убедиться, что его волосы причесаны должным образом. Его жена сидит у окна, уставившись на уличную жизнь. Она будет сидеть дома, пока он будет принимать участие в церемонии. Она предпочитает оставаться дома последнее время. Три года прошло с тех пор, когда она последний раз выходила из квартиры. Он целует ее в щеку, и она прижимает его к себе. На его щеках слезы.Он чувствует запах соли и высвобождается. Он должен идти. Он не хочет опоздать на поезд.Через 15 минут мистер Фаррелл стоит на платформе на станции Хаунслоу Ист. Появляется поезд, он занимает место. Вагон почти пустой. Два молодчика в кожаных пиджаках сидят напротив человека с двумя маленькими детьми. Кроме них никого нет. Молодчики, считая себя патриотами, оскорбляют этого человека и его детей. Называют их вонючими пакистанскими подонками. Говорят, что их надо уничтожить. Смести с лица земли. Кричат, что хороший черный – это мертвый черный. Адольф Гитлер был прав. В Юнион Джек не должно быть черных. Холакост – это миф. Явная ложь, распространяемая евреями, которые контролируют СМИ. Часть мирового заговора еврейских большевистских сионистов из Азии. Посмотрите, что сионисты сделали с народом Палестины. Пусть они и кучка вонючего арабского дерьма, нападающего из-за угла, и разбираются между собой. Но им далеко до пакистанцев.Индус повел своих детей к выходу на следующей станции. Более высокий из парней встал, последовал за ними, ударил человека в лицо, разбив ему губу. Он засмеялся, увидев красную кровь. Двери открылись, и он пинками выбросил детей на платформу, затем повернулся к своему другу; отец разрывался между своими детьми и желанием отомстить, противоречившим его натуре, выбрав все-таки плачущих детей. Молодчики смеялись своей шутке и были в отличном расположении духа. Двери закрылись, и поезд начал набирать скорость. Мистер Фаррелл остался один в вагоне с этими парнями. Он не чувствовал страха. Он – белый мужчина англосаксонского происхождения, протестант. Он воевал. Старый солдат со следами зубов бульдога на руках, затянутый в кожу и наполненный голубыми чернилами. Он убивал ради Англии и английского образа жизни. Он горд своим происхождением. Он носит свой мак с честью.Мистера Фаррелла печалили изменения, разрушающие его страну. Все не так, как было в прошлом. Иностранное влияние разъело основы общества, которые он когда-то знал. Больницы, школы, социальное обеспечение, профсоюзы, промышленность – все было уничтожено трансатлантической догмой. Англия изменилась, и изменилась к худшему. Никто не восстает против вторжения. Произошла революция, которую мистер Фаррелл не понимал. Из-за перемен он оказался в прошлом. Но у него есть гордость. Он посмотрел на парней в кожаных куртках. Люди должны защищать то, во что верят, но защитников нет, потому что они чувствуют, что не осталось больше ничего, во что можно верить. Большинство испытывает мало истинной гордости от того, что они англичане.Он комфортно устроился в своем кресле и стал думать о войне. Только те, кто жили в то время, о ней вспоминают. Все остальные давно о ней забыли. Политики сотрясают воздух, но это ничего не значит. Они используют празднование Дня Поминовения для собственных целей. Отдельный человек не берется в расчет, потому что значение имеет общественное благо, но общественное благо было перераспределено высокомерными мужчинами в дорогих костюмах. Гордость изобрели заново, и теперь она определяется схемами денежных потоков и высокой нормой прибыли Мистер Фаррелл представил себе того молодого немецкого новобранца в безымянной деревне. Моложе даже, чем его убийца. Сумасшедшая лихорадка войны. Сколько мужчин он убил? Он не знал. Шесть или семь – это точно. Возможно, несколько больше. Он не раскаивался, ведь он делал свою работу. Или они, или он. Но тот парень был другим. В идеальном мире все могло бы быть иначе. Парень был сильно ранен, но по-прежнему держал винтовку в руке. Возможно, он выстрелил бы в мистера Фаррелла, хотя, если подумать, это было маловероятно. Но тогда не было времени на размышления. Его пуля разорвала голову парня на части. Он это ясно помнил.Он говорил себе, что все люди одинаковы, в какой бы точке мира они не жили. Везде есть плохие и хорошие. Он был склонен думать, что люди, человеческие существа, по преимуществу добры, что страх обусловливает зло. Мужчины насиловали миссис Фаррелл, пока детей сжигали в находящихся поблизости топках. Может быть, даже они имели на то свои причины. Но за окном появилась следующая станция, и у него не осталось времени на воспоминания. Он игнорировал запах мертвой плоти и горящих волос. Подошел к двери, застав этих двух парней врасплох. Он разбил первому нос прямым ударом. Он сильный человек, занимался боксом в армии и работал физически на свежем воздухе после увольнения в запас. Он вспомнил молодого немецкого солдата с разбитой головой, лежащего лицом вниз в грязи, мозги его смешивались с грязью. Второй молодчик был ошеломлен внезапным нападением, и мистер Фаррелл успел нанести второй удар, послав его в нокаут, и кровь сочилась из его рта Мистер Фаррелл поглядел на них: он видел в этих парнях только трусливых тупых подростков, повторяющих лозунги и выбирающих беззащитные жертвы. Он хотел, чтобы в руках у него была винтовка. Затем его гнев пропал.На станции было многолюдно, и молодчики не пошли за ним. Это было божье воскресенье, а мистер Фаррелл – просто темный силуэт, двигавшийся с опущенной головой. Никто не замечает стариков. Их считают никчемными, ненужными сегодняшнему обществу. Даже больницы отказываются от них, опасаясь бесполезной траты денег, ведь они борются за выполнение финансовых показателей. Мир движется вперед. Он примет участие в Дне Памяти в следующем году. Миссис Фаррелл будет разочарована, но старые добрые времена могут подождать еще чуточку. Она приготовит ему чашку крепкого чая, когда он придет домой. С молоком и сахаром. Никто так не заваривает чай, как миссис фаррелл.

litresp.ru

ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА. «Фабрика футбола» | Кинг Джон

 

l.Specials – британская ска-группа, образовавшаяся летом 1977 года в Ковентри (также известна как Special АКА). Стала одним из лидеров движения «Два Цвета». Среди хитов – «Gangsters», «Too Much Too \bung» (заняла первое место в британском чарте в 1980 году), «Rat Race», «Stereotype», «Do Nothing». Во время расовых беспорядков в Великобритании летом 1981 года прославилась песней «Ghost Town». Лидер группы, Джерри Даммере, принимал активное участие в движении «Артисты против апартеида».2. «Гарри Роберте» – известная песня футбольных болельщиков, сначала скинхэдов «Альбион Ровере» в семидесятые, затем и многих других клубов. Впоследствии часто распевалась анархистами и панкацн во время демонстраций и беспорядков. «Гарри Роберте – наш друг, наш друг, Гарри Роберте – наш друг, он мочит копов, он наш друг».З.Иэн Пейсли – радикальный протестантский священник, лидер партии демократических юнионистов в Северной Ирландии. Во главе вооруженных протестантов сорвал в 1973 году первое заседание ассамблеи Северной Ирландии, в 1981 году устроил парад 500 протестантов, имевших право на ношение оружия, накануне «Процесса Карсона» (02.06.81). Выступает за прямое правление Великобритании в Северной Ирландии.4.Битва при Бойне – сражение 12 июля 1690 года в Ирландии между католическими войсками Якова Второго и протестантской армией Вильгельма III Оранского (англ. король с 1689 г., призван на англ. престол в ходе гос. переворота 1688-89 гг., так называемой «Славной Революции»). Битва окончилась победой протестантов. Годовщина битвы при Бойне неизменно отмечается в Северной Ирландии оранжистами, и в ходе празднований неизменно происходят беспорядки и провокации.5. «Айброкс» -стадион в Глазго, на котором играет «Глазго Рейнджере».6. Джимми Хилл – известный английский телевизионный комментатор.7. «Шпоры» (Spurs) – укороченное официальное название, а также прозвище болельщиков и команды «Тоттэнхэм Хотспурс».8. Раггамаффинс – полукриминальная черная молодежная субкультура выходцев из Ямайки, получившая распространение в Англии в восьмидесятые – начале девяностых годов и ознаменовавшая своим появлением отход от ценностей «Культуры Раста» и возвращение к корням субкультуры Rude Boys. В конце восьмидесятых Рагга смешалась с азиатской Бхангрой, породив весьма любопытный музыкальный и стилевой микс.9. «Охотники за головами» – скандально известная фанатская группировка «Челси», пик ее хулиганской активности пришелся на конец семидесятых – восьмидесятые годы.10.ICF (Inter City Firm) – хулиганская фирма лондонского клуба “Вест Хэм Юнайтед”, одна из самых знаменитых и жестоких английских хулиганских группировок, в состав которой входили самые опытные мастера (так называемые траблмейкеры) по организации побоищ и беспорядков. Получила широкую известность в 1985 году, после выхода на экраны британского телевидения фильма «Хулиган», а также побоища 7 августа 1986 года на пароме «Принцесса Беатрикс» с фанами «Манчестер Юнайтед».Н.Моб – фанатская группировка, сплоченное, хорошо организованное хулиганское объединение.12. Крэи (Рон и Рэгги Крэи) – знаменитые в пятидеся-тые-шестидесятые годы гангстеры юго-восточного Лондона. Об их криминальной активности написана известная биография «Running with Krays» Билла Уэбба.13.Йоссер Хьюз – один из главных героев популярного в самом начале восьмидесятых молодежного телевизионного сериала «Парни из Блэкстафф». Его роль исполнил Бернард Хилл.14. Миллуолл – клуб из лондонского предместья, болельщики которого получили печальную известность как одни из самых жестоких английских хулиганов после показа на британском телевидении в 1976 году документального фильма «Панорама».15.Скаузеры – прозвище, часто презрительное, жителей и футбольных болельщиков из Ливерпуля.16. Ман Ю – сокращенно от «Манчестер Юнайтед».17.Шедский скин образца 69-го года – имеется в виду рабочий район Шед вокруг Стамфорд Бридж, ставший колыбелью первого взлета скиновского движения в конце шестидесятых.18.0лд Траффорд – домашняя арена «Манчестер Юнайтед».19. Мэйн Роуд – домашняя арена «Манчестер Сити»20.Энфилд – домашняя арена «Ливерпуля».21.Мосс Сайд – один из наиболее криминальных районов Манчестера.22,Особые Констебли (Special Constable) – гражданские лица, добровольно помогающие британской полиции несколько часов в неделю в свободное от работы время.23. Рави Шанкар – известнейший индийский музыкант, учивший Джорджа Харрисона играть на ситаре.24. Бангра (бхангра) -музыкальный стиль, пользующийся огромной популярностью среди выходцев из Азии, проживающих в Великобритании.25. The Stranglers – одна из самых известных и легендарных английских групп панка/новой волны конца семидесятых.26. Toon Array (на Тайне) – официальное прозвище болельщиков клуба «Ньюкасл Юнайтед».27. Джорди – сленговое прозвище жителей и футбольных болельщиков из Ньюкасла.28. -«Когда они победили на чемпионате» – имеется в виду Чемпионат Европы 1992 года, когда сборная Дании произвела сенсацию, победив в финале сборную Германии: 2:0.29. Большой дым – сленговое название Лондона.30. Фирма – одна из фанатских группировок клуба.31. Пэдди (Paddies) – прозвище ирландцев. Происходит от популярного уменьшительного имени Padraig (Patrick). Часто употребляется в оскорбительном смысле.32. Бобби Тэмблинг – легендарный нападающий «Чел-си», звезда 60-х, за 11 сезонов забил 202 мяча33. Джимми Гривз – легенда нападения «Челси» конца пятидесятых – начала шестидесятых. В сезоне 60/61 забил 43 мяча.33. Гунеры – полупрезрительное прозвище болельщиков «Арсенала», отчасти пародия на их официальное прозвище «Канониры» (Gunners). Слово «Гунер» можно понимать как «громила», «головорез», «напряжный» или «неприятный типа», а также как «тупица», «болван» или «никчемный».34. Сквоттеры – люди, незаконно занимающие пустующие дома и проживающие там, не платя никаких налогов,Движение сквоттеров получило широкое распространение в Англии в семидесятые – восьмидесятые годы.35. Ярдиз (Yardie) – сленговое название членов уличных криминальных группировок с Ямайки. Обычно его связывают с нелегальной торговлей наркотиками.36. КПР – аббревиатура клуба “Куийз Парк Рейнджере”.37. Алан Хансен – знаменитый защитник «Ливерпуля» семидесятых – начала восьмидесятых.38. Гари Линекер – звезда нападения сборной Англии восьмидесятых – начала девяностых (80 матчей – 48 голов), играл за «Лестер» (1979-1985,187 матчей – 95 голов), «Эвертон» (1985-86, 41 матч – 30 голов), «Барселону› (1986-89, 94 матча – 44 гола), «Тоттенхэм Хотспур» (1989-92,105 матчей – 67 голов). Лучший бомбардир чемпионата мира в Мексике (1986) – 6 голов, участник ЧМ-90 -4 гола; Лучший футболист Англии – 1986,1991.39. Рука Божья – имеются в виду знаменитые слова Диего Марадоны после матча в */4 финала ЧМ-86 со сборной Англии, когда он забил англичанам гол рукой. Сборная Англии тогда проиграла 2:1, еще один гол в том матче Марадо-ка забил после блистательного сольного прохода, обыграв по ходу дела несколько игроков англичан и вратаря.40. Джордж Бест (22.05.46) – легенда британского футбола, по мнению многих – лучший игрок за всю историю лиги; главная звезда нападения «Манчестер Юнайтед» шестидесятых, обладатель «Золотого Мяча» (приз лучшему футболисту Европы) -1968 года. Выступал за сборную Северной Ирландии. Его репутация скандалиста, выпивохи и бабника стала сродни идиоматическому выражению.41. Родни Марш – первая суперзвезда нападения КПР, выступал сначала за «Фулхэм» (1962-1966), затем в КПР (1966-1972, 242 матча – 134 гола), «Манчестер Сити» (1972-1976), Тампа Бэй (США). Всего за карьеру провел592 матча, забил 2G2 мяча. Работает спортивным комментатором Sky Sport.42. Стэн Боулз (1948) – начинал карьеру в «Карлслайл Юнайтед», знаменитый полузащитник «КПР» (1972-1980), завоевал пять кубков Англии.43. Джерри Фрэнсис (1951) – получил широкую известность как полузащитник «КПР» (с 1968 года). В 1974 тоду стал капитаном команды, в 1975 г. назначен капитаном сборной Англии, за которую сыграл 12 матчей. За «КПР» провел 293 матча – забил 53 мяча; выступал также за «Кри-стал Пэлас» (59 игр – 7 мячей). Тренировал -«Тоттенхэм Хотспур» и «Кристал Пэлас».44.Рэй Уилкинс (1956)- легендарный защитник «КПР» и сборной Англии, в составе которой сыграл 84 матча. Работает спортивным комментатором.45Лерри Венейблз (1943) – играл полузащитником за «КПР» и «Челси» в шестидесятые – семидесятые. В дальнейшем прославился как тренер. Его наивысшее достижение – выход сборной Англии в полуфинал Евро-96.46. Ронни Биггз – легендарный грабитель поездов, его также называли -«грабителем века». Долгое время скрывался в Бразилии. По возвращении в Англию в 2001 г. был арестован и приговорен к 28 годам тюремного заключения за ограбление, совершенное в 1963 году.47. «Увлекалась хипповой наркотой, когда все отвисали на СПИДе» – имеется в виду повальное употребление амфетаминов панками и скинами в конце семидесятых – начале восьмидесятых, в противовес «хипповой наркоте» -кислоте и марихуане.48. Warp Factor – имеется в виду альбом Warp Brothers.49. Тэффиз – выходцы из Уэльса, валлийцы.50. Кен Бэйтс – владелец «Челси» до покупки клуба Романом Абрамовичем.51. Джангл – ответ черного Лондона на техно, электронная музыка «драм-энд-бас».52.Молчаливое большинство – контркультурный термин шестидесятых, обозначающий обывателей.53. «Эйзель» – стадион в Брюсселе, где произошла одна из самых чудовищных трагедий за всю историю мирового футбола. 29 мая 1985 года, во время финала Кубка Европейских Чемпионов между «Ливерпулем» и «Ювентусом», на стадионе начались столкновения между английскими и итальянскими болельщиками. В ходе драки рухнула одна из стен в итальянском секторе и в давке погибли 38 итальянцев и один бельгиец. После этого УЕФА приняло решение отстранить английские команды от участия в европейских турнирах на пять лет, санкции же на “Ливерпуль” распространялись до семи лет.54. «Тори уничтожили классовую систему» – помимо прочего, имеются в виду знаменитые слова Маргарет Тэтчер середины восьмидесятых: «Сейчас больше нет такого образования как классовое общество. Теперь есть только индивиды и их семьи».55. Доклад Тейлора – знаменитый доклад Верховного Судьи, Лорда Питера МТейлора, которому поручили расследование обстоятельств трагедии на шеффилдском стадионе «Хиллсборо» 15 апреля 1989 года. В этом докладе он предложил демонтировать ограждения разделявшие трибуны на сектора, заменить скамьи на кресла на всех стадионах клубов премьер-лиги, а также отменить персональные идентификационные карточки для болельщиков, которые были введены по распоряжению Тэтчер. Доклад выявил бессистемность обеспечения безопасности на английских стадионах и стал отправной точкой для перестройки ее системы, и до сих для британских футбольных мужей является образцом здравого смысла.56. Хаммеры (Молотобойцы) – прозвище болельщиков лондонского клуба «Вест Хэм Юнайтед».57. Under Fives – одна из крупных молодежных фирм «ICF», в которую входили ребята до двадцати лет, занимавшиеся, в основном, разведкой, но и принимавшие участие в крупных столкновениях.58. «Аптон Парк» – домашний стадион «Вест Хэм Юнайтед».59. «заживо сгоревшие в Брэдфорде» – за восемнадцать дней до трагедии на «Эйзеле» (см.выше) в случившемся на матче пожаре погибло 56 болельщиков.60. «скауэеры, придавленные забором» – имеется в виду трагедия на «Хиллсборо» 15 апреля 1989 года, во время матча полуфинала Кубка Англии между «Ливерпулем» и «Ноттингэм Форрест». Из-за обрушения трибуны и ограждений погибло 96 ливерпульских болельщиков.61. «Билли Бонды, а неТреворы Брукинги» – имеются в виду два известных игрока «Вест Хэм Юнайтед»; первый стал среди болельщиков синонимом слова «неудачник», второй же – знаменитый диспетчер клуба и сборной Англии семидесятых – начала восьмидесятых (47 игр за сборную). Позднее тренировал «Вест Хэм», а затем стал директором отдела по развитию футбола в Футбольной Ассоциации Англии.62. Чарльз (Карл) Первый (1600-49) – англ. король с 1625 г. из династии Стюартов. В ходе Английской буржуазной революции XVII в. низложен и казнен.63.Toxteth Riots – имеются в виде знаменитые беспорядки на расовой почве в Токстифе и Брикстоне 1981 года.64. Силла Блэк – популярная ливерпульская певица в стиле «мерси-бит» 60-х годов, самый ее известный хит «If I Ever Thought YoiTd Change Your Mind». Позднее стала знаменитой телеведущей, ее шоу собирало аудиторию в21 миллион зрителей, и пять лет подряд она признавалась «Лучшей Телеведущей Года».65.Манкузианский – в смысле манчестерский.66. Дерек Хаттон – известный ливерпульский политик в конце семидесятых – начале восьмидесятых, позднее прославился как ведущий радио-шоу.67. Рейнджерс-Селтик – знаменитое дерби в Глазго между традиционными лидерами шотландского футбола. «Селтик» был основан крупнейшей в Шотландии общиной ирландских католиков, а «Рейнджере» считался самым шотландским клубом, представляющим интересы протестантов из рабочего класса, Встречи между этими клубами всегда сопровождались жестокими побоищами среди болельщиков.68. Peanut Pete – популярный персонаж мультипликационного сериала.69. Happy Mondays – культовая манчестерская инди-дэнс-группа второй половины восьмидесятых годов, лидером которой был Шон Райдер (позднее Black Grape).70. Письмо к Брежневу (Letter to Brejnev) – известный голливудский фильм (1985 г.).71. Брикстон – преимущественно черный район Лондона.72. Хьюм (Hume) – один из черных районов Манчестера.73. Dubliners – популярная фолк-гругша.74. Джон Пилгер – популярный британский журналист, автор книги «Новые правители мира».75. «Комбат-18» – первоначально эту неонацистскую группировку английских футбольных хулиганов считали одной из групп поддержки крайне правых сил (название включало в себя первые буквы имени и фамилии Адольфа Гитлера: А – первая, Н – восьмая буквы в латинском алфавите), но потом журналисты резко изменили к ней отношение, поскольку хулиганство и насилие в этом объединение явно преобладало над политикой.76. «Горящий Лондон» – знаменитая песня группы The Clash, позже перепетая Silverchair.77. Гай Фокс – католик, неудачно пытавший 5 ноября 1605 г. взорвать здание Парламента и убить короля Якова I («Пороховой Заговор»). Ночь Гая Фокса – один из традиционных праздников в Англии.78.Майк Болдвин (Болдуин) – знаменитый актер-комик кокни, в своих шоу непременно насмехавшийся над северянами.79.Сантьяго Бернабеу – знаменитый стадион, домашняя арена мадридского «Реала», названа так в честь легендарного президента клуба80.Тони Адаме – знаменитый защитник «Арсенала» и сборной Англии в восьмидесятые – девяностые.91.Вилла – сокращение от «Астон Вилла»92. 4 Skins, The Business, Last Resort – культовые скии-хэд и панк-рок-группы начала восьмидесятых, прочно ассоциировавшиеся у публики с «Движением Oi!» (третье поколение панк-рока).93. Национальный Фронт – британская фашистская организация.94. Джонни Роттен – настоящее имя Джон Лайдон, вокалист Sex Pistols, позже в Public Image Ltd.96. Oi! – музыка Oi! была весьма популярна в конце семидесятых – начале восьмидесятых, ознаменовав собой возвращение к более энергичной и раскрепощенной музыке, с которой и начинался панк-рок. Во время припевов музыканты кричали «Oi!», «Oi!», «Oi!», чем и дали название движению. Получила широкое распространение среди скинхэдов.97.Брумми – прозвище, иногда презрительное, выходцев из Бирмингема.98.Pied Piper – Дудочник в пестром костюме (герой поэмы Браунинга «The Pied Piper of Hamelin»).99. Роберт Максвелл – знаменитый британский медиа-магнат, основатель империи, ушедший из* жизни в ноября 1991 года при весьма загадочных обстоятельствах.Ю0.Дзйв Уэбб – известный сценарист («Бегущий по лезвию бритвы», «Непрощенный»).101.CFC – аббревиатура от Chelsea Football Club.Ю2.Билли Шанкли (1913 – 1981) – легендарный футболист и тренер «Ливерпуля» (1959 – 1974). Ему принадлежит знаменитый афоризм: «Некоторые считают, что футбол – дело жизни и смерти. Они ошибаются: футбол гораздо важнее».103. «когда у поляков снесло крышу при наезде на знаменитых английских хулиганов» – имеются в виду события в Катовице в мае 1993 года, на отборочном матче чемпионата мира между сборными Англии и Польши.105. Rust – в эту культовую панкреггей группу входили Малькольм Оуэн (вокал), Пол Фокс (гитара, вокал), Дэйв Раффи (ударные) и Джон «Сегс» Дженнингс (бас). Впервые они прогремели на всю страну, ворвавшись в 1979 году в UK ТОР 10 с синглом «Babylon s Burning». Их выступления и стиль, который часто сравнивали с The Clash, оказали огромное влияние на панк-музыкантов второго поколения, в часности на Джастина Салливана, создавшего в Брэдфорде New Model Arma. Дебютный альбом «The Clash» был выпущен Virgin в 1979 году. После шумного успеха «Staring at the Rude Boys» и очевидного креативного роста музыкантов их стремительно развивающаяся карьера была прервана 14 июля 1980 года со смертью Оуэна в ванне от передозировки наркотиков. Среди эпигонов Ruts можно также назвать такие группы, как Wildhearts и Almighty.106. Примечание к послесловию Гастелло: «В Финляндии, кажись, Спартак и проиграл» – Спартак тогда выиграл 2:0 в 1/3 Кубка УЕФА (голы забили Черенков и Аллан в свои ворота). Проиграл он в следующем раунде Афинскому АЕК со счетом 2:1 (на гол Мостового с пенальти, греки ответили ударами киприота Саввидиса и португальца Батисты). В Москве игра закончилась со счетом 0:0.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

07.12.2009

litresp.ru

И БЫЛИ ОНИ СЧАСТЛИВЫ. «Фабрика футбола»

 

Альберт опаздывал на назначенную встречу. Ему надо было быть в социальной службе через десять минут. А еще надо было добраться до автобусной остановки, дождаться транспорта и доехать. Если все сложится удачно, он опоздает всего на пятнадцать минут. Он надел пальто, причесал волосы перед зеркалом, почистил зубы и помыл руки. Просушил их полотенцем. Теперь он был готов к выходу и посмотрел на часы. Зашел на кухню, чтобы убедиться, что все выключено. Посмотрел на краны, пересчитал их ОДИН, ДВА. Проверил ручки на плите. ОДИН, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ. Все стоят в положении выключено. Он проверил отопление. Выключено. На контрольной панели горело показание «ВЫСОКОЕ». Но это только имеет значение, когда печка «ВКЛЮЧЕНА». Он не чувствовал запаха газа. Это то, что нужно ему было проверить.Альберт вышел из кухни и надел пиджак. Пиджак дорого стоил, когда был новым. Альберт всегда старался, когда имел дело с властями. Это часть его воспитания. Нечто присущее его поколению. Оно позволяло ему чувствовать себя чистым и придавало дополнительную уверенность. Человеку никогда не помешает дополнительная уверенность. Он застегнул пуговицу и зашел в ванную, посмотрел на краны умывальника – ОДИН, ДВА. Оба закрыты. Он хотел затянуть их, но слесарь уже заменял прокладки, потому что у Альберта была привычка закрывать их слишком туго. Он посмотрел на ванну, прищурив глаза -ОДИН, ДВА. Он подождал, чтобы убедиться, что из крана горячая вода не течет. Ленивая капля воды сформировалась и шлепнулась. Шлеп.Альберт прошел в ванную комнату и сел на край ванны, он дожидался падения следующей капли. Ее формирование требовало времени. Он придвинулся поближе так чтобы можно было увидеть, как собирается капля воды. Она распухла, затем взорвалась, затем разорвала собственную оболочку и упала на белую поверхность ванны. Он посмотрел на затычку и понял, что она в порядке. Меньше всего он хотел, -чтобы ванна переполнялась и залила квартиру этажом ниже. Человек, который жил в ней, был довольно противным. Альберт бил слишком стар, “чтобы драться с рассерженными молодыми мужчинами. Его сердце барахлило, так как в молодости, и доктор сказал ему относиться ко всему полегче. Его нервы небыли крепки как раньше, и мысли его начали обращаться к самому себе, растерянность нарастала, я он начал немного беспокоиться о будущем. Но у него, несмотря ни на что, была его вера. Она помогала ему в прошлом, поможет и сейчас.Альберт не был богат и должен пойти на назначенную встречу, но он беспокоился насчет крана. Он боролся со слабостью и испытывал презрение к собственной нехватки решимости. Он должен собраться и взять свою жизнь под контроль. Если этого не сделать, можно потерять самоуважение, а если это случится, он обречен. Он пытался преодолеть свой страх и знал, что ванна не переполнится. Капля воды была слишком мала, а затычка находилась далеко от дырки. Он решительно встал на нога, застегнул пуговицы своего пиджака, которые были расстегнуты. Подставил руку под каждый из кранов. Краны в умывальнике не проронили ни капли. То же самое он проделал с кранами ванны. Кран холодной воды был затянут и надежен. Почувствовал, как капля ударила по ладони, подставленной под горячий кран. Все будет в порядке. Ему не о чем беспокоиться. Он проверил краны в кухне и убедился, что с кухонной плитой было все в порядке. Спустился по лестнице и закрыл наружную дверь.День был прекрасный. Небо чистое, хотя и было прохладно, Альберту это даже нравилось. Он дал себе слово выходить чаще. Он не покидал свою квартиру уже четыре дня, и ему недоставало ощущения хрустящего чистого воздуха. Зимы становились все тяжелее по мере того, как он становился старше. Он не мог себе позволить оплачивать счета за отопление, а доктор прописал ему высокобелковую диету, но белок дорог. У него было три сотни фунтов на банковском счету, и нужно сохранить это на похороны. Зимние месяцы становились все длиннее, и Альберт был уверен, что температура понижается с каждым годом. Возможно, наступит новая ледяная эра. Он хотел бы снова стать молодым. Он хотел бы снова сидеть с братом в пабе, пить и смеяться, как они делали это в молодости. Но его брат мертв. Все были мертвы. Только он остался в живых. Он жив и должен извлечь все возможное из этого. Дела могли быть еще хуже. А у него есть отложенные три сотни фунтов. Они не могут забрать их у него. Он заплатит за свои собственные похороны сам.Альберт Мосс не был попрошайкой. Ему не нужна благотворительность. У него есть самоуважение. Он добрался до угла, а затем его остановил управляющий домом. Он почувствовал, как вода высыхает на его руке. Не оставил ли он кран открытым, когда уходил, запер ли на все ключи наружную дверь, не произойдет ли утечка газа и не разрушит ли она его дом? Он опаздывал на встречу в соцслужбу, a ему нужна была дополнительная пятерка, которую он пытался получить на оплату отопления, по нужно вернуться и проверить. Он сделает это быстро. Он быстро вернется в квартиру, последний раз пробежится по ней. Если он сделает все быстро, тогда все будет нормально и все будут счастливы. Только этого он и хотел.Мишель Уотсон была энергичной, искренней и работала на правительство. Альберт Мосс не пришел на вчерашнюю встречу. Она знала достаточно об этом пенсионере что, скорее всего, состояние его здоровья не позволило ему прийти на встречу, а не что-либо другое. Такое случалось и раньше. Как преданный социалист Мишель ужасалась тому, в какие условия были поставлены пенсионеры из рабочего класса. Условия, вынуждающие их считать положенную им финансовую помощь благотворительностью. Концепция меняется, но такое не должно вообще происходить. Она напишет ему, так как у него нет телефона, и назначит другую дату.Временами Мишель приходила в отчаяние от людей из рабочего класса, с которыми ей приходилось ежедневно иметь дело, особенно от молодежной прослойки своего района. Они не имели представления, что свой гнев и агрессию они должны направлять туда, куда призывает их классовая солидарность. Предпочитая напиваться до состояния, близкого к коме, а затем драться друг с другом из-за пустяков. Никакой логики не было в этом саморазрушении, когда люди, которые сделали их жизнь невыносимой посредством несправедливых законов и угнетающей пропагандой, находятся совсем рядом в здании парламента. Молодые мужчины пьют и режут друг друга, когда их выставляют из пабов после закрытия, или в клубах, или когда их подрезают на светофоре. Тем не менее, они позволяют слабым, безвольным мужчинам в строгих костюмах грабить их как слепых и указывать им, кого они должны ненавидеть.Если угонщики машин и потребители экстази проснутся и поглядят вокруг, то они смогут найти лучшие способы использования своей энергии. Мишель не могла найти логики в том, чтобы зашириваться по уши и игнорировать реальности жизни. Все, что происходит в обществе, носит политический характер. Те футбольные хулиганы, о которых она читала, избегали этих проблем, калеча друг друга ради спорта. В это было трудно поверить. Спорт стал еще одним моральным преступлением капиталистического общества, ведь фундаментом спорта является разжигание конкуренции, бессмысленная трата ресурсов, увод энергии и людей от классовой борьбы и трата ее на глупые игры. Как же много из этих молодых мужчин стали хулиганьем самого правого толка. И она готова была поверить, что девяносто пять процентов из них были близки к членству в экстремистских организациях* Она никогда сама не была ни на одном футбольном матче, хотя и прислушивалась к грязным разговорам в своем местном пабе, но считала себя достаточно квалифицированной, чтобы иметь собственное суждение.Величайшей надеждой Мишель как радикальной социалистки, выросшей в самой глубинке Хемпшира, но живущей и борющейся сейчас в Лондоне, было черное население. Подавляемые на протяжении веков, они были шансом на спасение раздавленного человечества. С помощью образованных белых левых взглядов, таких как она сама, черные постепенно пробьют себе дорогу вверх по социальной лестнице, и черная молодежь, ушедшая с улиц, будет потенциальной базой политических кадров – способных молодых мужчин, готовых преодолеть барьеры угнетения расистского капитализма белых. Она слушала гангстерский рэп первых пионеров жанра, таких групп как NWA и Public Enemy, хотя их сексистские тексты, призывающие к насилию, не совсем продуктивны с точки зрения осознанной политической борьбы. Но ничего, ведь в них говорилось о жизни на улицах Лос-Анджелеса и Нью-Йорка – такой, как она была в реальности и, следовательно, маленькие недостатки можно было простить.Она переложила бумаги на своем столе и открыла следующий файл. Билли Брайт. Покалеченный неонацист, судя по снимку, на котором он стоит, держа в здоровой руке лотерейный билет. Он коротко пострижен, на нем военная куртка, такие она видела в репортажах ТВ об активности фашистов в Брик Лейн. И внешность, хотя и бывает обманчива, скорее всего соответствует содержанию в подобного рода праворадикальных случаях. Она изучала его файл, заставляя его ждать. Его случай был именно такого рода, против которого должен выступать социализм Его уволили в связи с сокращением, и он обратился к государству за помощью в полной уверенности своего права на это.Мистер Фаррелл стал садовником после войны. Он любил растения и цветы и был достаточно удачлив, получив работу с помощью местной комиссии по управлению парками. Осень сменяла лето, весна зиму а так как мистер Фаррелл работал на воздухе, он мог видеть перемены. Работа помогала ему оставаться здоровым, и сейчас, когда он уже был на пенсии, всё ещё наслаждался радостями, которое доставляет относительно доброе здравие. Он много ходил пешком для того, чтобы- поток энергии, циркулирующей в его теле, поддерживался на должном уровне, а также потому, что ценил возможность свободы передвижения, предоставляемую демократическим обществом. Он постучал в обитую кожей дверь и подождал.

– Привет, Альберт, – сказал мистер Фаррелл, когда его друг открыл дверь.Альберт Мосс отступил назад, и мистер Фаррелл вошел. Квартира была идеально чистой, и мастер Фаррелл восхищался порядком и контролем в жизни Альберта. Он вылизывал ее каждую неделю и держал оборудование и обстановку в идеальном состоянии. Он прошел через прихожую в гостиную и увидел, что Альберт подготовил все к его приходу; На столе стоял красивый заварной чайник, и два легких кресла были передвинуты из своей обычной позиции так, что они стояли теперь под углом друг к другу.- Выпьешь чаю? – спросил Альберт, глядя на мистера Фаррелла, зная, что он всегда приносит е собой бисквиты.- Выпью чашку. На улице сегодня хорошо, но немножко холодает.Мужчины сели в кресла и начали дуть на чай, чтобы охладить его. Говорили они не много и съели упаковку бисквитов. Мистер Фаррелл наслаждался спокойной атмосферой, ему нравилась квартира Альберта.Его друг не поленился вставить старые фотографии в рамки и расположить их стратегически по всей комнате. Большая часть их была черно-белыми, и они хорошо смотрелись на белых стенах. Хотя мистер Фаррелл иногда задумывался, как бы выглядела золотая пагода в Рангуне, если бы была сфотографирована в цвете. Альберт снял ее во время войны, когда служил в Бирме и говорил, что оригинал по-прежнему в его памяти и никогда не забудется. На стене выделялся цветной рисунок. Подарок прихожанина Спири-туалистской церкви, которую он посещал. Он изображал его ауру. Мистер Фаррелл не совсем понимал, что это значит, но находил этот рисунок интересным, вроде произведений абстрактной живописи.- Ты готов? Можем начать?Занавеси были задвинуты, и двое мужчин погрузились в молчание. Глаза были закрыты. После небольшой паузы Альберт начал говорить, и мистер Фаррелл установил что-то вроде контакта с теми, кого он любил, но они ушли в другой мир. Альберт стремился провести предварительную релаксацию и дать возможность духам прийти к нему. О текущих кранах он уже не думал.Номер сорок шесть изучал женщину, от которой зависело его дело. Она сидела перед ним, изучая его бумаги. Она выглядела достаточно привлекательно, но он в этот момент не жаждал женского общества. Он был без гроша, уволен по сокращению капитанами промышленности, которые тратили свое время, блея о патриотизме, а затем инвестировали британские средства за границей. Он чувствовал эту ненависть глубоко внутри. Она двигалась мощно вниз по глотке и оставалась гнить и расползаться внутри живота. Женщина выглядела как настоящий троцкист со своими очками и чистой кожей, распущенными длинными волосами и чернильными пятнами на пальцах тип бабы, которая ничего не знает о реальном мире, которая приходит в его халупу и практикует так называемую позитивную дискриминацию для каждого меньшинства которое существует на земле. Такие люди толкуют о рабочем классе, но не имеют ни малейшего представления о нем. Может быть, он ошибается, но вряд ли. Все они выглядят одинаково. Лесбиянки и теоретики марксизма с закладными и университетскими дипломами в рамочках рядом с камином.Однако он ничего не сказал, потому что он не испытывал вражды к этой женщине и ему нужно было немного наличных, чтобы продержаться, пока он не найдет работу. Пидоры-боссы его фирмы перебрасывали средства туда-сюда, чтобы сэкономить несколько фунтов, а в итоге тридцать человек оказались на пособии. Администрация внутри фирмы вознаградила себя за сэкономленные средства крупным повышением зарплаты. Фашизм был привлекательной доктриной. Послушай ораторов в местных пабах на тайных собраниях и их призывы вешать педофилов, насильников и отбросов в консервативной партии – и можно найти в них много смысла. Ребята с такими же самыми взглядами соединялись, а социальные работники и студенты с плакатами, обзывающие их нацистами, спрятавшись за полицейские ограждения, только укрепляли его решимость. Он не вступил в Комбат-18, но был готов нанести удар. Он белый англосаксонец, гетеросексуал и сыт по горло тем, что ему говорят постоянно, какое он дерьмо.Педерасты и евреи в консервативной партии трахают не только друг друга. Они пришпилили белое население к либеральным придуркам на ВВС и заполучили все жирные места в средствах массовой информации. Это клише, но ведь правда, что сионисты контролируют СМИ и достаточно посмотреть, как Вашингтон манипулирует британской правящей верхушкой, чтобы понять, в чьих интересах это является. Клан смог добиться понимания в Штатах, и пришло время, когда группа националистов Британии должна шире дать знать о себе в большем масштабе. Это делает любое религиозное этническое меньшинство, которое того хочет. Они могут прямо обратиться к системе, чтобы получить свои пособия, занять верхние строчки в очередях на жилье, а белые должны сидеть, ждать и слушать пропаганду левых, отказавшихся от своих родных традиций и образа жизни.Билли Брайт ненавидел Тори даже больше, чем левые отбросы. Тори возглавили патриотическую позицию, размахивая национальным флагом, но одновременно выдаивая простого человека, словно он животное на большой ферме. Он с радостью увидел бы членов кабинета задушенными на улице. Они мошенники, с этим своим акцентом, и даже когда они делают тонкие посылы насчет расы, он не доверяет им. Евреи на высоких должностях говорили о двойных стандартах. Гитлер понимал, что есть что, и хотя он не шел до конца в реализации идеи массового уничтожения целой расы, он должен был признать, что, вероятно, поступил бы точно так же, как сделало большинство немцев, и сказал бы, что он был не в курсе того, что происходит. Легче было позволить недочеловекам па Востоке делать грязную работу, чем испачкать свои собственные руки. Временами он был так заведён всем этим блядством, что мог представить себя на улицах посылающим этих подонков на тот свет. Он знал официальную точку зрения правых, но предпочел бы увидеть всех этих банкиров из Сити и всех этих придурков, закончивших частные школы, пассажирами первого же поезда из Паддингтона. Ему тоже нужно было бы измениться, если бы их точка зрения стала официальной, потому что в Англии не было бы больше наркотиков, пьянки и беспорядочного насилия. Он стал бы новым человеком и надеялся, что его травма не будет признаком его неполноценности, когда дело дойдет до ломки костей.Все были счастливы, насколько можно было это ожидать при данных обстоятельствах. Альберт Мосс мирно скончался во сне, и тело его было обнаружено четырьмя днями позже, после того как мистер Фаррелл стал беспокоиться из-за того, что никто не отвечал на стуки в дверь Мистер Фаррелл был печален, но осознавал, что смерть приходит ко всем и к каждому, и что Альберт в загробной жизни, в которую он верил, столкнется с меньшими трудностями. По крайней мере он ушел мирно, во сне, и не был вынужден мучиться годами, лечась от изнурительной болезни. Он не умер от рака, не пролежал свои последние годы парализованным в результате удара. Он ушел с достоинством насколько смерть вообще подразумевает достоинство и оплатил свои собственные похороны. Цены взлетели до кеба с тех пор когда Альберт последний раз занимался этим вопросом, и мистер Фаррелл был рад, что эти прижимистые подонки из городского совета были вынуждены добавить к тому, что заплатил Альберт.Сосед Альберта снизу тоже был по-своему счастлив, потому что он испытывал сочувствие к старику, который воевал в Бирме и на Малайском архипелаге, но, тем не менее, ему не придется больше слышать его движения над головой. Это иногда доводило его до сумасшествия, когда мебель двигали в три утра и, когда он приветствовал мистера Мосса, тот не всегда отвечал дружелюбно. Он слышал, что старик верил в спиритизм, и, хотя не был суеверным и не верил во все эти глупости про призраки, сосед мистера Мосса не хотел бы, чтобы в его квартиру пришёл поболтать дух и решил остаться.Мишель Уотсон была еще более довольна из-за того, что мистер Фаррелл обнаружил тело через четыре дня после кончины. У нее могли бы быть неприятности, если бы труп не был бы обнаружен в течение месяцев. А местные журналисты докопались бы до этой истории. В национальных СМИ уже были широко освещены инциденты подобного рода, и такое положение вещей не выглядит хорошо, какие бы объяснения не были представлены. В то время как большая часть обвинений будет направлена на местные власти, социальные службы тоже подвергнутся проверкам, а это не сулит хороших перспектив в ее карьере, если ты, хоть и косвенно, связана с такого рода непростыми вещами. Она была амбициозной и знала, что у неё есть всё, что нужно для карьерного роста.

litresp.ru

---

Смотрите также

• 
  Американский футбол в перми
• 
  Американский футбол в перми
• Пляжный футбол венесуэла бразилия
• Пляжный футбол венесуэла бразилия
• Пляжный футбол венесуэла бразилия
• Футбол ноттингем форест фулхэм
• Футбол ноттингем форест фулхэм
• Футбол ноттингем форест фулхэм
• Футбол хорватия украина счет
• Футбол хорватия украина счет
• Футбол хорватия украина счет