Фотограф Платон вспоминает, как снимал Путина для обложки Time

Фотограф Платон, сделавший несколько обложек и для русского Правила жизни, рассказывает о том, как он снимал Путина для журнала Time.

Редакция «Правил жизни»

Теги:

фото

архив

путин

пресса

№39

Тяжелее задания у меня, наверное, не было. Я фотографировал Путина для обложки журнала Time, который назвал его человеком года. И в то, что снимок получится, я не верил до самого конца. Люди из Кремля все время нам говорили, что максимум, на что он согласится, — репортажная съемка во время интервью, позировать он не будет железно, потому что ненавидит смотреть в объектив. Репортажную съемку я, честно говоря, недолюбливаю, мне нужен контакт, мне нужен человек целиком. Но призрачный шанс на студийный портрет все же был, так что я не терял надежды.

После того как мы приехали в Москву с начальством из Time, которое должно было брать у Путина интервью, я пять дней и пять ночей торчал в гостинице — ждал, пока дадут отмашку. На шестой день к подъезду подкатила черная кремлевская BMW. Мы ехали полтора часа и в итоге оказались в темном, почти готическом лесу. Снегу — по колено. Нас высадили у ворот в огромной, пятиметровой стене и стали обыскивать. Два часа я простоял на страшном холоде, пока люди из КГБ перетряхивали всю мою аппаратуру. Их было несколько десятков плюс какое-то количество снайперов по периметру. Наконец, нас пустили внутрь, на дачу Путина. Восемь с половиной часов я промаялся в приемной, где досуг мне скрашивали кремлевский чай, кагэбэшные пирожные и какие-то бутерброды, признаться, немного подсохшие. Около 9 часов вечера вышел охранник и сказал: «Можете идти и готовиться».

К чему готовиться — к репортажу или студийной съемке, он не сказал, а я уточнять не стал. Просто пошел в кабинет Путина и начал расставляться. Поставил штативы, свет, белый фон, который всегда вожу с собой. В какой-то момент я полез искать розетку, но на меня тут же заорали, чтобы я ничего не трогал. Я посмотрел на провода, которые были протянуты по всей комнате, посмотрел на стол, где была «красная кнопка», и подумал: «Черт, я же пришел в кабинет к одному из самых могущественных людей на земле! И чуть тут все не порушил».

В общем, началось интервью. Я стал щелкать своими «лейками» репортажку, но ждал я не этого, мне был нужен Путин — один на один. Через час или около того интервью стало подходить к концу, и тут директора Time говорят: «Господин Путин, мы вам очень благодарны за интервью, но есть еще одна вещь. К чести быть названным человеком года прилагается обязанность — мы должны просить вас сфотографироваться на обложку». Про меня к тому времени все уже давным-давно забыли. И тут Джон Хьюи говорит: «Господин президент, мы привезли с собой замечательного фотографа, его зовут Платон». Когда он меня похвалил, я из-за этого бесконечного ожидания, из-за безумного стресса чуть не прослезился. А Путин смотрит прямо на меня. В общем, совершенно неожиданно для меня и для всех остальных он согласился позировать, наверное, ему просто стало меня жалко. И вдруг я понял: все, он — мой.

Всех выгнали из кабинета, остались только Путин, я и человек 20 из КГБ и Кремля, охрана. Я его спрашиваю: «Скажите, а каково это было — познакомиться с Полом Маккартни?» Дело в том, что я перед съемкой кое-что изучил. Пересмотрел кучу фотографий Путина, и на всех он производил впечатление очень уверенного в себе, могущественного человека. Взять хотя бы эту серию, где он на охоте, — идет такой, голый по пояс, что твой Рэмбо. Но с Маккартни все было совсем иначе — несмотря на то что они встречались в Кремле, Путин не казался каким-то безумно крутым, он был расслаблен, ему было хорошо, он улыбался. Потому что массовая культура побеждает политику. Я подумал: «А вот это уже интересно. На этом-то я его и поймаю». И действительно, когда я спросил Путина про Маккартни, он как-то сразу растаял. И несмотря на то, что я стоял посреди его кабинета, он уже был на моей территории. Он говорит: «Хорошо». А я говорю: «Я вот, например, большой поклонник Beatles, а вы?» Он говорит: «Я тоже». — «А какая у вас любимая песня?» — «Yesterday». И в этот момент — сказалась, наверное, моя наивность и крайнее перевозбуждение — я приобнял его за плечо и сказал: «Вы классный мужик». Все эти кагэбэшники просто оцепенели от ужаса. Меня предупреждали, что трогать Путина ни в коем случае нельзя, максимум — пожать руку. Но все было нормально. Мы еще немного поболтали — о Beatles, о моей маме, о каких-то таких человеческих вещах. Я его раскусил. Я залез ему в душу. Я понял, что все получится. И действительно, на все про все у меня было минут 8–10, но все в итоге получилось отлично. И хотя я ждал неделю в Москве, хотя меня с ног до головы обшмонали, хотя я день промариновался в приемной, так и не зная до самого последнего момента, удастся ли мне сделать то, что я хочу, игра, безусловно, стоила свеч.

Platon / Art Department.

www.worldpressphoto.org

Как создавался самый знаменитый портрет Владимира Путина с обложки Time 2007 ujlf

В 2007 году журнал Time назвал Владимира Путина «Человеком года». Фото на обложке до сих пор остается одним из самых знаменитых портретов президента России. А знаешь ли ты, что пришлось пережить фотографу ради этого снимка?

Редакция сайта

Теги:

Владимир Путин

Это интересно!

Российские политики

История фото

Мировые фотографы

В 2007 году фотограф Платон в составе делегации от журнала Time прилетел в Москву, чтобы сфотографировать Владимира Путина для обложки в статусе «Человека года». Ох, что это был за квест! 

«Тяжелее задания у меня не было. Я фотографировал Путина для обложки журнала Time, который назвал его «Человеком года». И в то, что снимок получится, я не верил до самого конца. Люди из Кремля всё время нам говорили, что максимум, на что он согласится, — репортажная съемка во время интервью, позировать он не будет железно, потому что ненавидит смотреть в объектив. Призрачный шанс на студийный портрет всё же был, так что я не терял надежды», — рассказывал Платон в интервью с Esquire. 

5 дней и 5 ночей фотограф безвылазно провел в гостинице, ожидая, когда его пригласят на съемку. На шестой день приехала «черная кремлевская BMW».

«Мы ехали полтора часа и в итоге оказались в темном, почти готическом лесу. Снегу — по колено. Нас высадили у ворот и стали обыскивать. Два часа я простоял на страшном холоде, пока люди из КГБ перетряхивали всю мою аппаратуру. Их было несколько десятков плюс какое-то количество снайперов по периметру. Наконец, нас пустили внутрь, на дачу Путина. Восемь с половиной часов я промаялся в приемной, где досуг мне скрашивали кремлевский чай, КГБшные пирожные и какие-то бутерброды», — вспоминал Платон.

Три первых леди: как на одном снимке оказались Ельцина, Медведева и Путина

Около 9 часов вечера к фотографу подошел охранник и дал отмашку, что можно готовиться к съемке. Но к какой — репортажной или студийной? Уточнять этот момент Платон не стал — от греха подальше. В кабинете у Путина он начал потихоньку расставлять свет и необходимую аппаратуру. 

«В какой-то момент я полез искать розетку, но на меня тут же заорали, чтобы я ничего не трогал. Я посмотрел на провода, которые были протянуты по всей комнате, посмотрел на стол, где была «красная кнопка», и подумал: «Черт, я же пришел в кабинет к одному из самых могущественных людей на земле! И чуть тут все не порушил»», — рассказывал фотограф.

Началось интервью, Платон снимал репортажку, но ждал всё-таки студийной съемки — один на один.  

«Через час или около того интервью стало подходить к концу, и тут директора Time говорят: «Господин Путин, мы вам очень благодарны за интервью, но есть еще одна вещь. К чести быть названным человеком года прилагается обязанность — мы должны просить вас сфотографироваться на обложку». Про меня к тому времени все уже давным-давно забыли. И тут Джон Хьюи говорит: «Господин президент, мы привезли с собой замечательного фотографа, его зовут Платон». Когда он меня похвалил, я из-за этого бесконечного ожидания, из-за безумного стресса чуть не прослезился. А Путин смотрит прямо на меня. В общем, совершенно неожиданно для меня и для всех остальных он согласился», — делился фотограф. 

Всех тут же попросили удалиться из кабинета: остались только Платон, Владимир Путин и «человек 20 из КГБ и Кремля, охрана». А дальше, пожалуй, случился ключевой диалог, благодаря которому и получился легендарный снимок. 

«Я его спрашиваю: «Скажите, а каково это было — познакомиться с Полом Маккартни?» Дело в том, что я перед съемкой кое-что изучил. Пересмотрел кучу фотографий Путина, и на всех он производил впечатление очень уверенного в себе, могущественного человека. Взять хотя бы эту серию, где он на охоте, — идет такой, голый по пояс, что твой Рэмбо. Но с Маккартни все было совсем иначе — несмотря на то что они встречались в Кремле, Путин не казался каким-то безумно крутым, он был расслаблен, ему было хорошо, он улыбался. Потому что массовая культура побеждает политику. И действительно, когда я спросил про Маккартни, он как-то сразу растаял. И несмотря на то, что я стоял посреди его кабинета, он уже был на моей территории. Он говорит: «Хорошо». А я говорю: «Я вот, например, большой поклонник Beatles, а вы?» Он говорит: «Я тоже». — «А какая у вас любимая песня?» — «Yesterday».

И в этот момент — сказалась, наверное, моя наивность и крайнее перевозбуждение — я приобнял его за плечо и сказал: «Вы классный мужик». Все эти КГБшники просто оцепенели от ужаса. Меня предупреждали, что трогать Путина ни в коем случае нельзя, максимум — пожать руку. Мы еще немного поболтали — о Beatles, о моей маме, о каких-то таких человеческих вещах. Я его раскусил. Я залез ему в душу. Я понял, что все получится. На все про все у меня было минут 8–10, но все в итоге получилось отлично», — рассказывал Платон. 

В итоге мир увидел Владимира Путина в непривычном виде — с легкой полуулыбкой, доверительным и в то же время пронзительным взглядом. А тебе нравится это фото? 

Читай также: Сердцу не прикажешь: самые известные любовницы президентов

Лучший бросок Платона | Владимир Путин

Владимир Путин ненавидит, когда его фотографируют. Но когда журнал Time назвал его Человеком года 2007 года, он сказал, что даст интервью. Итак, тогда возник большой вопрос: будет ли он позировать для фотографии?

Меня отправили в Москву на целую неделю. Это был декабрь прошлого года, было пасмурно и холодно. Идея заключалась в том, что в один прекрасный день — я не знал какой — он согласится встретиться для интервью. Я не мог покинуть свой гостиничный номер, на случай, если мне дадут добро с предупреждением за 15 минут. Это была самая напряженная и напряженная неделя в моей жизни.

На пятый день подъехал черный БМВ. Мне сказали, что он доставит меня на частную дачу Путина, которая находится посреди темного готического леса под Москвой. Когда я приехал, повсюду были снайперы и три-четыре фута снега; это было похоже на сцену из фильма о холодной войне. Они заставили меня пройтись по всему моему снаряжению в снегу, прежде чем проводить меня в здание, и заставили меня ждать в комнате восемь с половиной часов. Затем они сказали: «У вас есть 15 минут, чтобы настроить свет».

Я вошел в его кабинет. Именно здесь они подписали документы о роспуске Советского Союза, и у меня было 20 человек, которые следили за каждым моим шагом. В какой-то момент мне понадобилось электричество, поэтому я пошел вытащить вилку из стены. Мгновенно охранники закричали на меня и указали на провод, который я собирался отключить. Он вошел в красный телефон с кнопкой, который стоял в стеклянном ящике на его столе.

Потом вошел Путин и дал полуторачасовое интервью. В конце директор журнала Time Джон Хьюи встал и сказал: «Господин Путин, я хочу поблагодарить вас за это интервью. — это сделать ваш портрет. Мы прилетели» (и, очевидно, в напряженных ситуациях дела раздуваются), «один из величайших фотографов в мире. Платон стоит здесь и ждет, чтобы сфотографировать вас».

У меня была такая напряженная неделя, что, услышав, как он сказал обо мне это, я просто расплакалась. Путин посмотрел на меня, увидел, в каком я состоянии, и сказал: «Я сделаю это». Я думаю, он пожалел меня.

Я пожал ему руку, немного пришел в себя и сказал ему: «Я большой фанат Битлз. А вы?» Я хотел нарушить формальность ситуации, и вдруг он заговорил на прекрасном английском. «Я люблю Битлз!» он сказал. Я спросил его, какая у него любимая песня, и он ответил: «Вчера». Так что я обнял его и снова пожал ему руку — хотя позже я узнал, что трогать Путина за запястье незаконно. Хотя с этим он был спокоен. Он был в порядке.

Он позволил мне приблизиться на дюйм к его лицу, а потом мы сделали его снимок. Я воспользовался стулом из-за его стола, который он любит больше всего. Он, конечно, очень сложный персонаж, но у всех есть человеческие чувства, и в конце он спросил, может ли он сфотографироваться со мной. Поэтому я попросил одного из его охранников подержать мою маленькую камеру и снова обнял его.

Еще один снимок, который я сделал, простой снимок головы, попал на обложку журнала и получил награду World Press Photo 2008 — но я знаю, что Путину особенно понравился этот гангстерский снимок. Музей современного искусства в Москве хочет выставить фотографии с этой съемки на выставке в следующем году, и ответ российского правительства был таким: «Мы одобрим это до тех пор, пока эта картина находится в экспозиции». Я знаю человека, который встречался с ним официально и спрашивал: «Понравились фотографии?» Путин только посмотрел на человека этими ледяными глазами и сказал: «Очень». Затем он ушел. Этого достаточно для меня. Возможно, если бы я не пролила слезу, он бы этого не сделал.

Биографические данные

Родился: Лондон, 1968

Учился: Фотография в Королевском колледже искусств

Вдохновение: Пенвинг и Бэйрвинг.

Низкая точка: «Сижу в этом московском гостиничном номере, звоню моему фоторедактору и спрашиваю: «Мы это делаем?»

Высшая точка: «После того, как я получил фотографии Путина. Я был так взволнован, что потратил 2000 долларов, обзвонив всех, кого знал».0003

Любимая ненависть: «Публицисты».

Субъект сна: «Пол Маккартни — он всегда ускользал от меня.»

Интервью Лео Бенедикта. Портрет Путина, сделанный Платоном, является частью World Press Photo 2008 в Королевском фестивальном зале в Лондоне до 8 декабря. (Chronicle Books), нью-йоркский британский фотограф Платон лично знакомится с более чем 100 известными и печально известными главами государств прошлого и настоящего. Полученные портреты уважительны, проницательны и представлены без суждений. Он оставляет это зрителю и истории.

Вместо того, чтобы бежать из столицы одной страны в другую, чтобы создать этот знаковый проект, большинство мировых лидеров пришли к нему… в некотором смысле. В течение 12 месяцев государственные деятели и государственные деятели сидели и заступались за Платона в импровизированной студии, которую он собрал в Организации Объединенных Наций. Платон говорит, что одной из самых сложных задач для него было не испугаться власти, стоящей за его натурщиками, а это нелегко, когда в нескольких футах от тебя есть президент или премьер-министр.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун.

Родившийся в Лондоне в 1968 году, Платон вырос на греческих островах у своей матери-англичанки, искусствоведа, и отца-грека, архитектора. В середине 70-х семья вернулась в Лондон. Получив с отличием степень бакалавра графического дизайна в Центральном колледже искусств и дизайна Святого Мартина, он получил степень магистра фотографии и изобразительного искусства в Королевском колледже искусств. Эта глубина искусства проявляется в творчестве Платона. Он из школы, что хороший вкус исходит из тщательного изучения искусства, прошлого и настоящего — музыки, скульптуры, театра и любого изобразительного искусства.

Платон покинул Лондон в 1998 году, проработав несколько лет в передовом журнале покойного Джона Ф. Кеннеди-младшего, George . С тех пор Платон снимал портреты и документальные работы для таких изданий, как Rolling Stone, The New York Times Magazine, Vanity Fair, Esquire, GQ, TIME и The New Yorker . Его рекламные заслуги включают Credit Suisse, Exxon Mobil, Diesel, The Wall Street Journal , Nike, Levi’s, Rolex, Ray-Ban, Tanqueray и Issey Miyake. В 2004 году издательство Phaidon Press опубликовало ранние портреты фотографа в Республика Платона .

Как и любой великий портретист, Платон умеет быстро устанавливать связь со своими героями, что позволяет зрителю сквозь его картины заглянуть внутрь субъекта, будь то князь или нищий. Окна в душу никогда не были яснее.

DPP: Кому пришла в голову идея вашей книги Power ?

Премьер-министр России Владимир Путин.

Платон: Это началось с безумной идеи, которая пришла мне в голову в начале того, что мы сейчас называем «Великой рецессией». Стало очевидным, что очень мало проблем, которые страна может решить в одиночку, что страны должны начать работать вместе по-новому и беспрецедентно, чуть ли не формируя что-то вроде глобальной администрации. Представьте, если бы были, кто бы сидел за столом власти?

Нам представлены наши мировые лидеры под покровом брендинга, маркетинга и пропаганды. Поэтому я подумал, что в эти напряженные времена мы должны видеть наших лидеров как людей, близко и лично. И затем мы должны взять все эти индивидуальные исследования характера и объединить их, чтобы показать групповую динамику. Что происходит с духом общины, когда они все вместе?

DPP: Как вы превратили эту идею в осязаемую работу?

Платон: Я связался с Дэвидом Ремником, редактором в Житель Нью-Йорка , которому понравилась идея. У меня контракт с журналом. Визуальный редактор Элизабет Бионди очень умно посоветовала мне, что я не могу путешествовать по миру, фотографируя каждого мирового лидера, потому что это будет стоить миллионы долларов, но большинство из них приехали в ООН. Это стало идеальной метафорой из-за идеи, что все собираются вместе, чтобы попытаться исправить положение, в котором мы находимся. ООН — единственный форум в мире, где мировые лидеры встречаются в таком масштабе. После 67 встреч с ООН мне предоставили беспрецедентный исторический доступ.
DPP: Кому пришла в голову идея вашей книги Power ?

Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони.

DPP: Большинство съемок было запланировано заранее?

Платон: Житель Нью-Йорка написал сотни писем в миссии, пытаясь привлечь их на борт. В итоге только два мировых лидера — из Мексики и Бразилии — заранее согласились сфотографироваться. Все остальные сказали либо нет, может быть, либо не ответили. Так это превратилось в старомодную уличную суету. Я был в ООН, общался и убеждал, и постепенно проект набирал обороты. Через некоторое время это стало частным клубом, членом которого все хотели быть. У меня были вопросы мировых лидеров: «Почему меня не спросили?» В какой-то момент в очереди стояло четыре или пять человек, ожидающих, чтобы их сфотографировали. Все болтали, как будто ждали автобус.

DPP: Где вы установили?

Платон: Важно отметить, что не все это было сделано в ООН. Я уже успел сфотографировать Обаму, Путина, Ху Цзиньтао и Джорджа Буша-младшего. Я сделал много ключевых на закрытых заседаниях, но большая часть из них была сделана в ООН. Мы устроили крошечную студию примерно в 10 футах от того места, где каждый глава государства выступает перед Генеральной Ассамблеей. Когда вы смотрите выступления по телевизору, они перед стеной из зеленого мрамора. Я был за той стеной, что-то вроде коридора, прежде чем они вошли в зеленую комнату, где готовятся к своей речи. Они должны были обойти меня дважды, так что у меня было два шанса заполучить их.

DPP: Какое освещение вы использовали в этом относительно узком пространстве?

Платон: Очень просто. Одна вспышка Profoto со сквозным зонтом и стандартным бумажным задником. Важно то, как вы его используете. Вся моя этика очень проста. На этом уровне нет времени возиться с освещением. Уго Чавес дал мне три секунды. Я снимаю негативную пленку Fuji и Kodak пленочной камерой Hasselblad, которую мы сканируем с помощью барабанного сканера Isomet. Это довольно просто, мои вещи.
DPP: Кому пришла в голову идея вашей книги Power ?

DPP: Итак, все дело в том, чтобы запечатлеть решающий момент и соединиться с предметом.

Платон: Я полностью обнажаюсь, а натурщик потом на это реагирует, и это то, что я снимаю. Это очень интенсивно. Я не использую штатив. Я держу в руке свой Hasselblad со 120-мм объективом. С помощью этого макрообъектива я снимаю их лица очень близко. С Путиным я был в паре дюймов от его носа. То же самое с Ахмадинежадом. Это не удобное пространство. Это место, где происходят удивительные вещи. Никто больше не подходит к этим главам государств с таким языком тела. Это создает невероятную энергию.

ДПП: Удивительно, что их кураторы подпускают вас так близко.

Платон: Все их советники наблюдают за тем, что я делаю, и все спрашивают себя: «Должны ли мы позволять этому происходить?» Даже мировые лидеры смотрят на меня и думают: «Подождите минутку, я никогда раньше не делал этого b
». Но это то, что создает силу в образе. Вот что разрушает фасад, который они создали.

Они сознательно создали вокруг себя эту ауру как часть своей власти, и я думаю, что, поскольку мы все боремся в этом мире, мы все сейчас очень неуверенны. Нам нужно заглянуть им в глаза, чтобы увидеть, каков характер человека, стоящего за брендом, за политикой. Люди слишком долго покупают бренды, не задавая вопросов. Мне ясно, что это не сработало. Вы купили машину. Вы купили дом. Вы купили телевизор с плоским экраном. Это сделало вас счастливым? Вы купили сообщение у рекламной компании. Вы купили сообщение политической кампании о том, что есть надежда, что грядут перемены.

DPP: Кому пришла в голову идея вашей книги Power ?

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху.

DPP: Получаете ли вы более точное представление о том, кто этот человек, внимательно изучая его портрет?

Платон: На ​​картинке всей правды не увидишь, и всякий, кто говорит, что поймал душу, — чушь собачья. Но я думаю, что вы можете получить настоящий момент. В Путине вы видите это непоколебимое чувство силы. С Каддафи возникает ощущение полного неповиновения. Этот парень собирается выйти на бой. Это неповиновение пронизывает картину. Лицо Обамы связано с приходом к власти, потому что я фотографировал его во время предвыборной кампании. То, что вы видите в его глазах, — это человек, который прокладывает очень сложный путь к Белому дому. Он очень думающий, осторожный человек.

DPP: Были ли у вас трудности с кем-либо из мировых лидеров?

Платон: Хуже всего было с Николя Саркози, который наотрез отказался позировать мне. Он был очень агрессивен. Он не пожал мне руку; он не сядет в кресло. Он кричал во весь голос на меня и на всю установку: «Qu’est-ce que c’est? Je deteste la photo!» Он ушел в худшем настроении, какое только можно себе представить. Когда вы злите мирового лидера такого калибра, это довольно пугающе. Я должен иметь в виду, что эти люди не знаменитости. На их плечах действительно большие проблемы. Он единственный, кто отказался сидеть. Было несколько других, которые я не мог получить из-за расписания, но в целом все, к кому мы обращались, понимали, что это историческое исследование нынешней глобальной энергосистемы.

DPP: Хотя вы работаете в гораздо большем масштабе, ваш проект напоминает некоторые исследования Юсуфа Карша, такие как его портрет Уинстона Черчилля.

Платон: Мне нравится эта картинка. Карш вытащил сигару изо рта Черчилля, что придало ему сердитый вид. Когда он это сделал, это не было уловкой; Карш просто предпочел выстрел без сигары, и это раздражало Черчилля. Но это никогда не бывает так просто. Вы находитесь в данный момент с этими людьми. Плана нет. Никаких трюков. Вы просто пытаетесь найти человеческую связь. Когда я фотографировал Ахмадинежада, он выступал перед примерно 200 людьми. За кулисами были все его поклонники, а я с его окружением закрепился в этом относительно небольшом пространстве. На секунду он потерял самообладание и смутился, и это вызвало самую зловещую ухмылку. Люди критиковали меня за то, что я показываю теплоту в его глазах. Реальность такова, что многие мировые лидеры с ужасной репутацией в области прав человека обладают опасной способностью проявлять теплоту, вдохновлять людей, мотивировать их, быть очень обаятельными. Это не двухмерные карикатуры на диктаторских чудовищных фигур, стучащих кулаками или стучащих ботинком по столу. Важно смотреть в глаза проблемам мира такими, какие они есть, а не отходить на безопасное расстояние и обзывать друг друга, как это делают друг с другом демократы и республиканцы, вместо того, чтобы собираться и решать проблемы.

ДПП: Это очень политический взгляд на вещи. Несколько лет назад Арнольд Ньюман снял кадр немецкого промышленника Круппа, использовавшего рабский труд во время Второй мировой войны. Ньюман поджег его снизу, чтобы он выглядел омерзительно.

Платон: Лично я не согласен с этим методом. Я фотографировал замечательных людей. Я провел день в Бирме с Аун Сан Су Чжи, но я также фотографировал некоторых угроз, от Роберта Мугабе до Муаммара Каддафи, так что я был в очень тесном контакте со всем срезом морали. Но я верю, что все, что вам нужно делать, это быть честным и человечным, а их послужной список должен быть оценен. Я думаю, что для фотографа очень опасно играть в журналистику «попался» и поймать кого-то, как это было на обложке 9.0057 Newsweek с Мишель Бахманн. Несмотря на то, что я не согласен с ней политически, я чувствовал, что это был дешевый ход. Это уловка.

Эти люди настолько очаровательны с сумасшедшим послужным списком, что здесь есть на что посмотреть. Чего вы не знаете, так это того, какие они на самом деле как люди. Если фотограф собирается прикрыть это своей политической точкой зрения, то он упускает возможность что-то раскрыть. Когда вы имеете дело с портретом, я думаю, вы должны позволить их личности заполнить пространство. Если это наполнено очарованием, и они сделали ужасные вещи с другими людьми, для меня это самая угрожающая комбинация, которая может быть. Слишком легко предположить, что кто-то, кто каким-либо образом оскорблял людей, будет просто подлым и неспособным чувствовать какое-либо человеческое тепло. Если они способны проявлять и чувствовать чувство человечности, и они все еще делают эти ужасные вещи с человечеством, то я думаю, что это делает их еще хуже.
DPP: Кому пришла в голову идея вашей книги Power ?

Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад.

DPP: Вы использовали определенную технику камеры?

Платон: Важно не зацикливаться на технике. Вы должны быть хозяином своих фотографических инструментов, а не их рабом. Это содержание и история, которую вы пытаетесь рассказать. Фотографы могут быть ослеплены наукой и забыть, что весь смысл фотографии в том, чтобы рассказать историю. Величайшие фотографии в истории часто не самые технически совершенные, а те, в которых есть что-то, что побуждает нас к действию. В этом сила фотографии.

ДПП: Между вами и субъектом очень тихо?

Платон: Меняется, потому что они меняются. Иногда они очень общительны. В других случаях вы можете услышать падение булавки. Мугабе был пугающе тихим. Но Джейкоб Зума из Южной Африки смеялся. Он смеялся надо мной, потому что к тому моменту я был в бреду и вел себя как сумасшедший. У каждого свой вайб. Фотограф никогда не должен связываться с этим. Если вы действительно наблюдательны и позволяете им быть самими собой, вы просто видите этот невероятный цирк психологии прямо перед вашими глазами.

DPP: Что вас ждет дальше?

Платон: Сейчас включаю заднюю передачу. Снимал сильных, теперь буду снимать бессильных, людей, лишенных власти.